Утопия в России

На первый взгляд нет ничего, что связывало бы этого одинокого автодидакта и его причудливые идеи с теориями интеллектуального и духовного сообщества того времени. Тем не менее некоторые черты проектов Тревоги указывают на то, что ему было близко масонское учение. Название «Иоания» заставляет вспомнить об «иоановских степенях» масонской инициации (оно также может быть связано со средневековой «страной пресвитера Иоанна»!). «Офир» (библейская страна золота) — традиционное самоназвание масонства. Структура «Офира» напоминает структуру ложи. «Бэконизм» Тревоги близок эзотерической традиции Андреа, Коменского, Гартлиба и др. У Тревоги народная утопия связана с научной (как у Еленского). Это напоминает о первостепенной формирующей роли масонских, мартинистских, розенкрейцерских доктрин в русской культуре второй половины XVIII — начала XIX века.

Утопическим аспектам этих доктрин, образующих изменчивое единство представлений об идеальном обществе, совершенном человеке и будущем России, посвящено множество исследований[31]. Поэтому мы коснемся лишь некоторых тем, важных для нас.

Мечты масонов

Масонство появилось в России в 30-х годах XVIII века, но распространилось только тремя десятилетиями позже. Оно стремилось к совершенствованию «внутреннего человека» и очищению нравов перед лицом придворной распущенности. Иногда масонов с их морализмом противопоставляют «вольтерьянцам» (слово, ставшее в России уничижительным), адептам философии Просвещения. На самом деле, в то время не было более влиятельных ее пропагандистов, чем масоны [Вернадский, 99 — 101]. Пример тому — Ф. Дмитриев-Мамонов (1727 — 1805), вольтерьянец и автор повести Благородная философия. Аллегория (1769), написанной в духе вольтеровского Микромегаса. Герой «Аллегории»9[32], «философ», создает в своих владениях уменьшенную модель вселенной и населяет ее разными животными. Появление некоего мага превращает игру в реальность и позволяет «философу» наблюдать Землю-муравейник, истощенную предрассудками, а также посещать другие миры: на Юпитере, к примеру, народ журавлей ведет счастливую жизнь без правителей и войн. «Аллегория» не просто «антирелигиозный памфлет». Эта повесть, антиклерикальная в своей основе, — об относительности поверхностного и самодовольного знания, стремящегося овладеть тайнами природы. «У меня одно намерение — показать ошибочность некоторых мнений» [Дмитриев Мамонов 1796, 18]. «Философ» отказывается от магического дара — перстня, управляющего стихиями, поскольку он все равно не смог бы изменить законов природы. Этот скептицизм — дань рационализму Просвещения, равно как и «Архитектору Вселенной».

Проблема истинного и ложного знания, поставленная Дмитриевым-Мамоновым, очень важна. Если масоны, верные традиции, ищут истину, они должны одновременно готовить слабых смертных к восприятию груза этой истины. Превознося великолепие Храма Минервы, авторы-масоны принимают участие в разработке екатерининской «эвсофии».

В 60-х годах XVIII века культ сердца берет верх над культом разума. В русскую литературу проникают сентименталистские мотивы. Умы усваивают руссоистскую критику науки и урбанизма. Масоны — движущая сила этих перемен. Большинство лож ориентируется на мистицизм. Их вдохновители Бёме, Сведенборг, Сен-Мартен. Неоплатонический идеализм этих авторов притягивает русскую мысль сильнее рационализма. Ее философско-этический максимализм, унаследованный от православной традиции, набирает силу. Центром масонства становится Москва, где в 1780 году молодой немецкий эрудит И.-Г. Шварц, издатель и журналист Новиков, поэт и куратор университета Херасков создают «научную ложу» «Гармония». Эта группа московских «мартинистов» или «розенкрейцеров» станет питомником мистицизма, из нее выйдут И. Лопухин и А. Лабзин, влияние которых сохранится вплоть до первых десятилетий XIX века.