Утопия в России

Этот «большой перелом» (название статьи Сталина опубликованной 7 ноября 1929 года) стал началом «третьей революции» — сталинской: первый пятилетний план будет выполнен за четыре года (оруэлловское 2+2=5), коллективизация будет проводиться как гражданская война, революционные утопии будут обречены на забвение. Пролетарские и крестьянские мечтатели, попутчики и стражи революции из РАПП станут жертвами репрессий. Когда в 1931 году близкий к обэриутам Н. Заболоцкий попытается возродить крестьянские мифы в поэме Торжество земледелия (название напоминает «Торжество земледельца» Бондарева), критика немедленно окрестит его «врагом народа». Земля счастливых Я. Ларри, обвиненного в троцкизме в 1931 году, последний советский утопический роман. В 1936 году утопия становится официальной реальностью: партия объявляет о том, что в Советском Союзе устранены пережитки капитализма и построена социалистическая экономика; сталинская Конституция освящает переход к новому общественному строю.

Утописты исчезают, и вместе с ними исчезают предлагаемые ими модели нового человека, поскольку эти модели зависят от утопий и являются зафиксированными, неприспособляемыми программами. Сталинизм создает собственную модель — советского гражданина, который может на ходу менять свои убеждения в соответствии со всеми изменениями «генеральной линии». Советская культура, превратившаяся в «панегирическую утопию», следует, с небольшими отклонениями, полицейской формуле графа Бенкендорфа о прекрасном настоящем и великом будущем, превосходящем самое смелое воображение. Тем не менее сталинская государственная утопия далека от внутреннего единства. Она вбирает в себя противоположные концепции: хилиастское и эволюционистское понимание времени; островное и космическое понимание пространства; биологическое и социальное, космополитическое и национальное понимание человека; теургическое и утилитарное, психологическое и идеологическое понимание искусства. Сталинская утопия реализуется, усваивая элементы всех утопий, принесенных ей в жертву: уверенность в неизбежности войны против буржуазного мира; запрет менять место работы; мечту об эффективности стахановского движения (прежде чем погибнуть, Гастев успел внести свой вклад в общее дело); универсальный язык (авторитет Марра в области языкознания признавался Сталиным до 1949 года, а постсталинская эпоха создала уже свои собственные проекты универсального языка [Seriot 1988]); политизацию образования; доктрину советского знания, в корне отличного от буржуазной науки; русский неонароднический шовинизм, прежде осуждавшийся пролетарским интернационализмом; непоколебимую уверенность в том, что новый советский человек — представитель новой человеческой расы.

На первом съезде Союза советских писателей (1934) формулируются принципы социалистического реализма: изображение реальности «в ее революционном развитии» с целью «идеологической трансформации и воспитания трудящихся в духе социализма» (Устав Союза писателей). На этом съезде выясняется, что метод соцреализма соответствует наиболее радикальным постулатам теоретиков Пролеткульта и авангарда. Писатели образуют коллектив, движимый единым духом. Литература должна быть доступна всем. Подчеркивается значение «реального», прессы, репортажа, биографий замечательных людей. Начинается операция, описанная Замятиным: подавление воображения и иррациональных желаний (не этого ли хотели апостолы рациональной организации миропорядка?). По словам Сталина, писатель «инженер человеческих душ» (1932). Не об этом ли «инженере» мечтали пролеткультовцы и «производственники»?