Утопия XIX века. Проекты рая

Мы оставили Хемптон-Корт, этого старого друга, в намеченное время. Я сделал несколько слабых попыток взяться за весла, но Дик отверг их, не вызвав этим во мне особенной досады, так как я был достаточно занят, созерцая окружающее великолепие и следя за своими лениво текущими мыслями. Что касается Дика, то было совершенно естественно оставить его на веслах: он был силен, как лошадь, и наслаждался любым физическим упражнением. Нам с трудом удалось уговорить его остановиться, когда начало смеркаться и взошел месяц. Мы были как раз у Раннимеда[63]. Причалив, мы стали искать место, где можно было бы разбить палатки (у нас их было две), когда к нам подошел старик, пожелал нам доброго вечера и спросил, есть ли у нас приют на эту ночь. Узнав, что мы не позаботились о ночлеге, он пригласил нас в свой дом. Мы не заставили себя долго просить и пошли с ним. Клара ласково взяла его за руку, – я заметил, она всегда держала себя так со стариками, – и, пока мы шли, сказала несколько общих фраз о том, как прекрасна погода. Старик резко остановился, посмотрел на нас и промолвил:

– Вам действительно нравится погода?

– Да, – с крайним удивлением ответила Клара. – А вам?

– Как сказать, – протянул он. – Когда я был моложе, такая погода мне нравилась. А теперь я предпочел бы прохладу.

Клара ничего не ответила и пошла дальше. Вечерняя темнота сгущалась вокруг нас. У подошвы холма мы подошли к изгороди. Старик открыл калитку и провел нас в сад, в конце которого мы увидели небольшой домик; в одном окошке горела свеча. Даже при неверном лунном свете, с которым смешивались последние отблески заката, мы могли видеть, что сад утопал в цветах, свежий аромат которых был так чудесно сладок, что, казалось, исходил из самого сердца прекрасного июньского вечера.

Мы все трое невольно остановились, и Клара как-то особенно радостно воскликнула: «О!» – словно птица, которая собирается запеть.

– В чем дело? – немного раздраженно спросил старик и потянул ее за руку. – Здесь нет собак. Может быть, вы наступили на шип и укололи себе ногу?

– Нет, нет, сосед, – сказала она, – но здесь так чудесно, так чудесно!

– Да, конечно, – ответил он. – И запах цветов приводит вас в восторг?

Она мелодично засмеялась, и мы присоединились к ней своими хриплыми голосами.

– А как же, сосед! – сказала она. – Разве вам не нравится?

– Право, не знаю, – ответил старик и добавил, как бы оправдываясь: – Должен сказать, что в половодье, когда река заливает весь Раннимед, здесь не так уж приятно.

– А я был бы рад побывать здесь в такое время, – воскликнул Дик – Как великолепно можно было бы покататься под парусами по разлившейся реке в ясное январское утро!

– Да? – отозвался наш хозяин. – Не буду спорить с вами, сосед, не стоит. Лучше войдем в дом и поужинаем.

Мы прошли по мощеной дорожке среди роз и сразу очутились в очень уютной комнате, чистенькой, как новая безделушка, с панелями и резьбой. Но лучшим ее украшением была молодая девушка, светловолосая и сероглазая; ее лицо, руки и босые ноги покрывал темно-золотистый загар. Она была очень легко одета, но, очевидно, не из-за бедности, а просто ей так нравилось. Я сразу понял это, хотя старик и она были первыми местными жителями, которые мне встретились. Ее одежда была из шелка, а на руках сверкали браслеты, которые показались мне очень ценными. Девушка лежала на бараньей шкуре, брошенной у окна, но, как только мы вошли, вскочила и, заметив, что за стариком идут гости, захлопала в ладоши. Весело приплясывая и напевая, она провела нас на середину комнаты.

– Ну что, – сказал старик, – ты довольна, Эллен?

Девушка подлетела к нему, обвила его руками и воскликнула:

– Да, я очень довольна! И ты тоже доволен, дедушка!

– Да, да, – сказал он, – я доволен, насколько умею быть довольным. Садитесь, пожалуйста, гости!

Его слова показались нам очень странными, особенно моим друзьям. Воспользовавшись тем, что хозяин и его внучка вышли из комнаты, Дик тихо сказал мне:

– Какой ворчун! Все еще попадаются такие. В прежнее время – говорили мне – они были очень надоедливы.

Старик между тем вернулся и сел рядом с нами, громко вздыхая, чтобы привлечь наше внимание. Однако в эту минуту в комнату вошла девушка с закуской, и старик не успел ничего сказать, – мы все слишком были голодны, а я, кроме того, занялся наблюдением за внучкой, хорошенькой как картинка.

Хотя угощение и отличалось от того, что нам подавали в Лондоне, оно было, тем не менее очень вкусным. Старик, однако, неодобрительно посматривал на превосходных окуней и другие блюда на столе.

– Гм, окуни! – сказал он. – Мне очень жаль, что мы не можем предложить вам что-нибудь получше. Когда-то можно было привезти из Лондона хорошую лососину. Но теперь настало такое скверное, скудное время!

– Мы могли бы достать лососины и теперь, – с усмешкой заметила девушка, – если бы только знали, что будут гости.