Утопия XIX века. Проекты рая

К моему большому облегчению, Зи избегала меня и, видимо, старалась возбудить мою ревность заметною любезностью с одним красивым молодым Аном, который (хотя и отвечал ей с тою скромностью, которая отличает молодых девиц наших образованных стран, кроме Англии и Америки) был, видимо, очарован этой величавой Гай и готов был проронить робкое «да», если бы она сделала признание. Утешая себя надеждою, что она поступит так, и еще более проникнутый отвращением к «обращению в пепел» (особенно после созерцания адского процесса, моментально превращавшего человеческое тело в горсть золы), я развлекал себя наблюдением нравов окружавшей меня молодежи. Все убеждало меня, что не одна Зи пользовалась драгоценнейшею из привилегий, принадлежавших здесь ее полу. Все, что только я видел и слышал, несомненно показывало, что здесь Гай ухаживает за предметом своей страсти; между тем как Ан, со всею кокетливою скромностью нашей молодой барышни, является более пассивною стороною. Оба из моих спутников неоднократно подвергались таким чарующим нападениям во время нашей прогулки, и оба вышли с достоинством из своего искуса.

Я обратился к старшему, который предпочитал занятия механикой управлению большим имением и отличался философским направлением ума, и сказал:

– Я просто не в силах понять, как при твоей молодости и при всей этой чарующей обстановке звуков, света и ароматов цветов ты можешь оставаться равнодушным к этой любящей молодой Гай, которая только что оставила нас со слезами на глазах, вызванными твоею холодностью.

– Любезный Тиш, – отвечал мне со вздохом молодой Ан, – нет большего несчастия в жизни, как жениться на какой-нибудь Гай, в то время как любишь другую.

– Так ты влюблен в другую?

– Увы! Да.

– И она не отвечает на твою любовь?

– Я не знаю. Иногда ее взгляд, тон голоса… дает мне надежду; но она ни разу не сказала, что любит меня.

– А разве ты сам не можешь шепнуть ей на ухо, что любишь ее?

– Что ты! Откуда ты явился к нам? Разве я могу так унизить достоинство моего пола? Разве я могу до такой степени позабыть, что я мужчина… забыть всякий стыд и первому признаться Гай в любви!

– Прошу извинить меня: я не подозревал, что скромность вашего пола доходит до такого предела. Но разве никогда не случалось Ану первому объясниться в любви?

– Я не могу отрицать этого; но если и бывали такие случаи, то Ан чувствовал себя опозоренным в глазах других, да и Джай-и относились к нему после того со скрытым презрением. Ни одна хорошо воспитанная Гай не стала бы разговаривать с ним; так как, по ее мнению, он нарушил права ее пола и в то же время уронил свое достоинство мужчины.

Все это еще тем досаднее, – продолжал молодой человек, – что она ни за кем не ухаживает и мне кажется, что я ей нравлюсь. Иногда мне приходит подозрение, что ее удерживает боязнь слишком подчиниться моим требованиям. Но если это так, то она не может искренно любить меня; потому что если Гай полюбит кого, она забывает о всех своих правах.

– Здесь ли эта Гай?

– Как же. Вот она разговаривает с моею матерью.

Я посмотрел в указанном направлении и увидел молодую Гай, одетую в ярко-пунцовый цвет, что у них обозначает предпочтение девической жизни. Если Гай облекается в серые или нейтральные цвета, то значит, она ищет себе супруга; в темно-пурпуровый – если выбор уже сделан. Пурпуровый и оранжевый цвета носят замужние и невесты; светло-голубой обозначает разведенную жену или вдову, которая не прочь вторично выйти замуж. Конечно, голубой цвет встречается очень редко. Среди народа, вообще отличавшегося своею красотою, трудно найти выдающиеся в этом отношении личности. Избранная моего друга по красоте принадлежала к среднему уровню; но что мне особенно понравилось в ее лице – это отсутствие выражения того сознания своих прав и своей силы, которым отличались лица других молодых Гай. Я заметил, что во время разговора с Бра она иногда бросала взгляды по направлению моего молодого приятеля.

– Утешься, – сказал ему я, – эта молодая Гай любит тебя.

– Но какая же мне от того выгода, если она ничего не говорит?

– Знает ли твоя мать об этой привязанности?

– Может быть. Я никогда не говорил ей об этом. Было бы недостойно мужчины сделать свою мать поверенною такой слабости. Впрочем, я говорил отцу; может быть, он передал ей.

– Не позволишь ли ты мне на минуту оставить тебя и подслушать разговор твоей матери и возлюбленной. Я уверен, что они говорят о тебе. Не бойся. Я обещаю, что не допущу никого до расспросов.

Молодой Ан положил руку на сердце, в то время как другою прикоснулся к моей голове и позволил мне уйти от него. Я незаметно подошел к его матери и молодой Гай и, остановившись позади их, стал прислушиваться к их разговору.

– В этом не может быть сомнения, – говорила Бра, – или мой сын будет вовлечен в брак одною из его многочисленных поклонниц, или он присоединится к эмигрантам, и мы навсегда лишимся его. Если ты в самом деле любишь его, милая Лу, отчего же ты не скажешь ему.