Утопленные иллюзии

— А-а, Умудренский! Каким течением тебя сюда занесло?

— У меня к вам персональный разговор частного характера.

— Выбрал место для беседы. Зайди завтра к концу дня ко мне, поговорим.

— На работе обязательно помешают, Тимофей Прохорович. И потом ждать целый день у меня организм не выдержит. А-ап-чхи! Я что хочу сказать: ваше отношение ко мне — для меня самое дорогое. А я чувствую, что в последнее время доверия прежнего нет...

— А ну тебя, — отмахнулся Тимофей Прохорович и увеличил скорость. Умудренский начал отставать.

— ...Самое дорогое... — услышал сзади начальник торга, — ...не переживу...

«Вот привязался, — подумал Калинкин. — Жалкий он какой-то. Впрочем, похвально — осознает свои ошибки, переживает. А может, я с ним резковато обошелся?»

Тимофей Прохорович оглянулся: Умудренского на поверхности реки не было.

— Может, нырнул? — вслух подумал начторга и огляделся. На высоком правом берегу продолжали шуметь болельщики. Несколько лодок плавали вдали. НачАХО не было.

Калинкин забеспокоился. Вдруг метрах в пяти из воды выскочила голова Умудренского и, слабо крикнув: «Спа...», — снова скрылась под водой.

«...сите...» — в ужасе домыслил Тимофей Прохорович и нырнул.

Утопающий, очевидно, был уже без сознания и поэтому вел себя культурно: не пытался схватить спасителя за шею и утянуть его на дно. Калинкину удалось легко извлечь Умудренского на поверхность и начать буксировку своего подчиненного.

На помощь ему уже бежали по берегу какие-то люди.

Умудренского вытащили на песок. С него, как с гуся, быстро сбегала вода.

— Жертва крушения на море жизни! — философски заметил какой-то мужчина. — Человек хлебнул горя! — И он стал торопливо делать Умудренскому искусственное дыхание. Утопленник неожиданно чихнул и сел.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Калинкин. Его мохнатые брови взволнованно пошевелились.

— Организм не выдержал, — грустно сказал начАХО. — Сердце...

Вокруг возвращенного к жизни начАХО сгрудились люди, стараясь его успокоить и утешить.

— ...Кто тут будет товарищ Калинкин? — раздался голос.

Все обернулись. По тропинке к пляжу шел мужчина в голубой фуражке разносчиков кондитерских изделий. В руке у него была большая коробка.

— Прошу прощения, — сказал мужчина, подходя. — Заходил я на дачу к товарищу Калинкину, там сказали, что он здесь. А мне нужно вручить заказ лично и немедленно: продукт ждать не может.

— Какой заказ? — брови Тимофея Прохоровича изогнулись вопросительными знаками.

— Обыкновенный. Торт-мороженое. Прямо с фабрики. Распишитесь в получении.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Калинкин.

— Съедите — поймете, — сказал посыльный. — Вот здесь проставьте часы, когда заказ вручен.

Торт был монументален. Очевидно, заказчик не щадил затрат. Когда торт отнесли под тент купальни, то разглядели на нем витиеватую шоколадную надпись:

«Дорогому, уважаемому

Тимофею Прохоровичу,

спасшему меня от гибели

в речных пучинах.

Благодарный Умудренский».

Уразумев, что произошло, окружающие захохотали.

— Предусмотрительные люди у вас в аппарате, — сказала какая-то девушка Калинкину. — Пострадавший уже утром знал, что среди дня будет тонуть и что именно вы спасете его.

— Выходит, что его подвела перестройка нашей работы, — сказал разносчик. — Он рассчитывал на то, что доставка на дом всегда совершается с опозданием. Не привыкли еще люди к нашей аккуратности...

Умудренский, пугливо озираясь, пополз, как саламандра, к воде.

— Я сейчас с ним поговорю! — сурово сказал Тимофей Прохорович, но Умудренского на песке не было. Голова бывшего утопленника виднелась уже на середине реки. Через несколько минут начАХО вылез на противоположный берег и смешался с толпой болельщиков.