Утраченная планета и панк-мастер ржавых отходов

Поглощенный своими размышлениями, я не заметил, как почти добрался до секции, где жил. Вообще, Нижний город выглядит не совсем как город. Это больше походит на катакомбы, соединенные узенькими коридорами. Даже не так… просто огромный подвал с тускло горящими лампочками и небольшими комнатушками по бокам, где и живут люди. Эти комнатушки представляют собой помещение в 30 квадратных метров, где кухня включена в эти самые жилые метры. Отдельной комнаткой идет санузел – ванная с туалетом, совсем крохотная каморка. Я читал, что раньше было по-другому, но сейчас, иметь даже такое жилище – предел всех мечтаний. Я знаю одну семью, которая впятером уживается на таком небольшом клочке. Вообще, семья, состоящая более, чем из трех человек – редкость. Тем, у кого рождается больше одного ребенка все обычно сочувствуют.

Дверь слева от меня вдруг резко открылась, я еле успел отскочить, чтобы меня не зашибло.

– Ой, прости… – наружу выскочила соседская девушка, с которой я как-то давно в детстве играл в этих крысиных катакомбах.

– Да ничего. Я увернулся, все нормально.

– А ты… сверху? – она держала в руках корыто с постиранным бельем, видимо хотела развесить в коридоре, ведь в комнате места для этого не оставалось.

– Да, я сверху. Ходил за колесами для коляски отца, – ответил я, – тебе помочь?

Она немного замялась, но все же согласно кивнула. Я прислонил свою ношу к стене и достал из корыта мокрое покрывало. Под самым потолком уже были натянуты веревки. Мне не составило труда ловко перекинуть через них влажную ткань, ведь потолки были довольно низкими, и я мог легко дотянуться до них, просто подняв руки.

– А ты была когда-нибудь в Верхнем городе? – не знаю сам зачем, но спросил я соседку.

– Нет, что ты… мама меня не пускает. Только отец туда ходил раньше, пока не умер… там же эти нелюди живут… панки. Не дай Бог мне туда подняться.

– Что, ты даже ни разу дневного света не видела?

– Нет. А что в нем такого? У нас тоже вон светло.

Я невольно усмехнулся:

– Это, – я кивнул на тусклую лампочку, – едва ли можно назвать светом. Да, там правда страшно, но мой тебе совет: хоть раз поднимись наверх. Просто хотя бы постой возле люка. Тут мы словно крысы в канализации… это не жизнь.

Я почему-то замолчал. Что я вообще несу? С каких это пор я стал так думать? Ведь только сегодня утром я проклинал все лишь потому, что мне надо было подниматься в Верхний город… а тут – «крысы».

– Хотя знаешь, не слушай меня… я что-то немного не в себе… на меня ведь там панки напали, да.

Девушка охнула, но я тут же ее успокоил:

– Да ты не бойся, нормально все. Я… убежал… Ладно, меня отец ждет. Бывай.

Я поднял колеса и быстро пошел дальше. Сам не знаю почему соврал соседке, но что-то мне подсказывало: не стоит тут, внизу, распространятся, что я якшаюсь с панком… здесь люди все очень подозрительные и мнительные. Нас с отцом в момент могут выставить из города, а этого мне сильно не хотелось бы.

Уже подходя к двери нашей маленькой комнатенки, я почувствовал нарастающее волнение. Меня не было дома часов девять, отец там, наверное, уже мысленно похоронил меня. Я собрался с духом и отворил дверь.

Папа сидел прямо напротив входа, держа в руках часы-рыбу. Он выглядел бледным, словно призрак, а взгляд его потух. Отец даже не сразу заметил, что кто-то вошел.

– Пап, это я… все хорошо… прости, что задержался, – начал я, не зная, что вообще сказать.

Звук моего голоса словно разбудил его. Он поднял глаза на меня и в них загорелся тусклый огонек. Отец всплеснул руками, роняя часы. Я быстро среагировал и успел подхватить их прежде, чем они рухнули на пол.

– Господи, сынок! – папа схватил меня в охапку, прижимая к груди, – жив! – его голос дрожал. У меня сердце замирало от звучавшей в нем тревоги, передавшейся и мне.

– Прости меня, я задержался. Зато вот – колеса тебе новые раздобыл! Смотри какие качественные!

Он совершенно не слушал меня, лишь часто целовал мою макушку:

– Я так переживал, черт возьми! А еще часы, как назло, встали, мне казалось, прошло уже несколько лет! Ты как? Не ранен? Никто там на тебя не напал?

– Нет, все хорошо. Встретил на свалке пару панков, но меня спас один… незнакомец. Он хороший, обменял даже мой плащ на колеса для тебя.

Отец насторожился, отодвигаясь и наконец полностью приходя в себя:

– Какой такой незнакомец? Кто-то снизу?

– Нет. Но он хороший человек, правда. Он спас меня.

– То есть… он тоже панк? Хочешь сказать, тебя спас панк?

– Да.

– И отдал тебе колеса?

– Не отдал, обменял…

Отец взял в руки одно колесо, рассматривая:

– Старый истертый плащ на такое хорошее колесо?

– Да. Знаю, звучит странно, но…

– Что на самом деле он взял у тебя? Он что-то вымогал у тебя? Может быть пропуск под землю? Ты пустил его сюда?

– Что? Нет, конечно, нет! И ничего такого он не просил!

Отец отбросил колесо в сторону, хватая меня за руку и задирая мой рукав повыше.

– Что он тебе вколол? Знаю я, они колют наркотики, чтобы потом эксплуатировать людей как захотят!

Я выдернул руку, уже немного раздражаясь: