Утраченная реликвия

Это была самая длинная и, увы, бессодержательная фраза, которую Юрий от нее услышал. Впрочем, каков вопрос, таков ответ, подумал он и тоже закурил.

Светлов не обиделся. Было слышно, как он возится на заднем сиденье с ноутбуком, потом раздался мягкий щелчок вставленной в дисковод дискеты.

- Езжай потише, - сказал Светлов Юрию. - Я пальцами по клавишам не попадаю. Трудно было? - спросил он у Гангрены.

- Раз плюнуть, - ответила та. - Охранное предприятие могло бы поставить себе нормальную защиту.

А у них все на уровне чайника, который нечаянно обнаружил, что стандартная компьютерная программа дает ему возможность ставить пароль и прятать от жены файл с адресами своих баб.

Юрий притормозил и через плечо оглянулся на Светлова. Тот ответил ему долгим понимающим взглядом.

- Хитро придумано, - сказал журналист. - Выходит, они ждали от нас такого хода и загодя расставили ловушку.

- Тогда я бы не стал особенно доверять данным, полученным таким образом, - сказал Юрий, паркуя машину у бровки тротуара. - Выходит, все было напрасно?

Гангрена презрительно фыркнула и закурила новую сигарету.

- Здесь досье на восемьдесят три человека, - сказал с заднего сиденья Светлов. - Вряд ли это фальшивая база данных. Кстати, вот и твой рыжий. Смотри, Павлюченко Игорь Викторович, семьдесят пятого года рождения, уроженец Москвы, срочную службу проходил в спецназе... Так... Тут и домашний адрес, и даже фотография... Не желаешь полюбопытствовать?

Юрий выключил двигатель и обернулся. Светлов развернул к нему ноутбук так, чтобы он мог видеть монитор. С плоского, с металлическим отливом экрана смотрело знакомое лицо.

- Все-таки мы их обштопали, - радостно потирая руки, сказал Светлов. Они сами себя перехитрили, впустив нас в свою базу данных. А теперь им крышка - если, конечно, ты сумеешь сработать так же чисто, как Гангрена.

Юрий закурил и посмотрел на часы.

- Час, - сказал он. - Этого должно хватить, чтобы вычислить остальных, а после этого я не хочу вас видеть - обоих, и особенно тебя, Димочка. Вас, сударыня, это касается в меньшей степени, да и то лишь потому, что вы сами уйдете, не заставляя себя просить.

Гангрена снова фыркнула, точь-в-точь как рассерженная кошка, а Светлов нахмурился и открыл рот, чтобы возразить.

- Дима, все, - сказал Юрий. - Шутки кончились.

- Кончились так кончились, - сказал Светлов. - Тяжелый ты человек, Иван Иванович. Грубый и категоричный.

- Да, - согласился Юрий. - И не забудь выбросить мобильник. Ну, или хотя бы отключи его от греха, пока вся эта бодяга не закончится.

Глава 13

Серый ездил на потрепанном десятилетнем "черкане", выглядевшем старше, чем он был на самом деле.

Происходило это не из-за отсутствия денег на кузовной ремонт, а по той простой причине, что Серый считал автомобиль средством передвижения, а вовсе не приспособлением для пускания пыли в глаза. Ходовая часть его машины содержалась в идеальном состоянии, движок работал, как швейцарские часы, а сколы и царапины на темно-зеленых бортах и крыльях джипа оставляли Серого абсолютно равнодушным, равно как и пятна ржавчины, которыми основательно побило хромированную защитную дугу перед радиатором.

"Черкан" стоял, слегка накренившись, на обочине загородного шоссе. Рядом с ним неслышно клокотал двигателем на холостом ходу "Хаммер" Аверкина, казавшийся уродливым и страшным даже в сравнении с "черканом", тоже не отличавшимся особой изысканностью очертаний.

Из его выхлопной трубы толчками вытекал легкий белый дымок, сейчас казавшийся розоватым. Огромный ярко-малиновый шар заходящего солнца висел над черной щетиной леса; с того места, где стояли Серый и Аверкин, видны были языки подтаявшего снега, все еще лежавшие в тени старых елей.

Рыжий, обладавший, как все рыжие, неугомонным характером, что-то старательно рисовал пальцем на грязной корме "Чероки". Тюлень и Коробка стояли рядом, наблюдая за созданием шедевра, курили и краем уха прислушивались к тому, о чем говорили Серый и Аверкин. Саныч говорил вполголоса - не затем, чтобы скрыть что-то от Коробки, Рыжего и Тюленя, а просто по привычке жить с оглядкой на аппаратуру прослушивания.

- Не знаю, Саныч, - сказал Серый, ковыряя квадратным носком ботинка слежавшуюся каменистую землю обочины. - Ты не подумай, у меня и в мыслях нет с тобой спорить...

- Вот и не спорь, - сказал Аверкин, вынимая из кармана кожанки сигареты. - Кто-то - Сократ, по-моему, - еще до нашей эры сказал, что споры - дело пустое. Спорщику нет дела до истины, он хочет только настоять на своей правоте. А у нас - как в армии: тот прав, у кого больше прав. Потому-то в армии приказы и не обсуждаются.

- И все-таки, Саныч, подумай еще. Один ведь останешься! Да и нам с ребятами тебя бросать неловко. Получается, что мы бежим, а ты остаешься нас прикрывать. Один.

- Один, - согласился Аверкин. - Без ансамбля.