Утраченное кафе «У Шиндлеров». История Холокоста и судьба одной австро-венгерской семьи

Это весьма стереотипное представление о религиозном еврее и пьющем нееврее (гое), который не в силах устоять при виде бутылки. Иногда вместо davenen («молиться») поют lernen («учиться»), но суть не меняется: один умерен и серьезен, другой несдержан и бесшабашен. Смотрел ли еврей свысока на посетителя нееврейской национальности, когда наливал ему очередной стакан? Недолюбливал ли гой еврея за ту огромную власть, которую последний взял над ним?

Я как следует поразмыслила о том, что узнала из свидетельства Софии, и все начало вставать на свои места. Вспомнилось, как девочкой я ездила вместе с Куртом на сельскохозяйственно-алкогольные ярмарки, которые проводились в Австрии и Англии; мы разгуливали между прилавками, он пробовал то одно, то другое и заводил с продавцами разговоры, что мог бы помочь им прорваться на новые рынки. Чтобы войти в доверие, он рассказывал историю своей семьи. Тогда я и представления не имела, что по линии прабабушки принадлежу к династии винокуров, занимавшихся своим делом еще с середины XVIII века.

Саму Софию, ее трех сестер и двух братьев красноречиво назвали типично немецкими именами: Леопольд, Эрмина, Матильда, Берта и Генрих. Такие имена давали евреи из маленьких городков, которые ощущали большее родство с Австрией и Веной, нежели с Богемией и Прагой. Они старались поскорее забыть идиш, считая его языком жившей на востоке бедноты, а сами стремились как можно скорее подняться на ноги, присвоить себе немецкий язык и культуру. Приверженность кайзеру в Богемии было демонстрировать не так-то легко, потому что чешские националисты всячески старались ослабить как его власть, так и власть Вены.

Старшие брат и сестра Софии, Леопольд и Эрмина, появились на свет соответственно в 1847 и 1849 годах, когда по Европе, страдавшей от неурожая и голода, несся вихрь революции 1848 года и возбуждал во всех неукротимое стремление к свободе. Конституционная реформа назрела, но проводилась в жизнь слишком медленно. В 1848 году восемнадцатилетний кайзер Франц Иосиф взошел на престол, твердо вознамерившись держать свою империю в узде, если нужно, и силой; но к 1860-м годам он уже сильно смягчился. Кроме всего прочего, тогда он уже очень хорошо понимал, как полезны его империи образованные евреи. Они, например, финансировали строительство железных дорог, ведение войн, организацию ткацких, пивоваренных, перегонных и сельскохозяйственных предприятий.

Рубежным стал 1867 год. После волнений в Венгрии Австрийская империя формально стала одной из частей Австро-Венгрии, «дуалистической монархии», и это было закреплено в конституции. В ходе множества реформ евреи наконец получили полные и равные со всеми гражданами права. Эффект оказался разительным, и жизнь в империи буквально закипела. Моя семья – вместе с тысячами других – не замедлила воспользоваться свободой и переехала из тесной Южной Богемии в Австрию.

Вена точно магнит тянула к себе евреев, и после 1867 года многие из них обосновались в этом городе. Мое же семейство выбрало для жительства провинциальные Линц в Верхней Австрии и Инсбрук в Тироле.

Инсбрук, лето 2019 года

В поисках еврейских могил я хожу по городу пешком. Инсбрук маленький, и любопытные для меня места в нем расположены в шаговой доступности. Вскоре я обнаруживаю небольшое еврейское захоронение близ католического кладбища. Не помню, чтобы в детстве я бывала здесь, и сейчас мне очень интересно, что же я увижу.

Это красивый, ухоженный клин земли, обнесенный высокой стеной; она приглушает шум городской объездной дороги. За дорогой возвышаются горы, как будто глядя прямо на кладбище. Нашу могилу я нахожу быстро, она справа от входа.

Солидный, без излишеств, памятник самим своим видом говорит, что Шиндлеры обосновались в Инсбруке надолго. Впрочем, мрамор покрылся пятнами и выглядит весьма непрезентабельно, а золотые буквы сильно потускнели.

И тут я ощущаю себя полным ничтожеством: ведь за этой могилой должны ухаживать мы с сестрой, а ни она, ни я пока и пальцем не пошевелили. Я рассматриваю надписи. Здесь лежит мой прадед Самуил Шиндлер; он первым из семьи умер в Инсбруке. Дальше идут другие имена. Нет, как ни странно, только Софии, его жены и моей прабабушки.

Из архивных материалов еврейской общины Инсбрука я узнала, что Самуил Шиндлер родился в Сорау – это Верхняя Силезия, Пруссия. Сначала я думала, что и он происходил из рода винокуров, но сестра напомнила: Курт всегда говорил, что отец Самуила торговал углем.

Почему-то прусское происхождение прадеда меня вовсе не удивило. На самых ранних его фотографиях, которые у меня есть, он выглядит серьезно и сосредоточенно. Стрижка аккуратная, короткая; каждый волосок красивых усов при помощи воска уложен точно на свое место.