Утраченное звено мировой истории (статьи)

Вы теперь поняли, кому служили дьяконисы в первохристианских храмах, а, ранее, — в языческих? Только они называлсись, естественно, не дьяконисами, а какими–нибудь, жрицами там, или сибиллами, весталками и прочее. Однако вернемся к Медичи. Он поставил перед собою задачу превратить все эти автономные храмы в подобие «Макдоналдсов», управляемых из «единого» центра. И, наверное, поспешил немного, денег у него было еще мало, а он уже «возвеличил себя выше, чем других», назначив себя, прямо скажу, папой. Притом, заметьте, первым папой во всей этой христианщине, вернее, католичестве. Иначе бы его не собрались вешать или жечь, то есть казнить смертью. Откупился, бедный. Папой он, разумеется, стал, но только позднее, когда начал продавать индульгенции, напечатанные на отобранном у Гутенберга станке. Но поймите и Медичи. Ему ведь стукнуло в 1431 уже 42 года. Сколько же ждать? Но потом Медичи расхотелось предстать перед потомками папой римским официально. Вот он и назначил себя «отче и отцом страны», но неофициально. Это, чтобы потом не говорили, что именно он ввел католичество на планете, скромность, знаете ли. Но не только скромность. Вот, если убедить весь мир с помощью Фиччино и Браччолини, что это было еще 1450 лет назад, тогда – другое дело. Тысячелетняя традиция опять же – не фунт изюму. Он же знал, что народ любит отвечать на идиотские вопросы, когда ответ вообще невозможен: так было всегда. Вы еще не забыли, что я только закончил, во–вторых?

В третьих, у меня выделен 1438 год, когда Гутенберг, выпускающий «зеркала» рассорился со своими «компаньонами». Прошло 7 лет с момента, когда своего «Отче» и «Отца страны» Козимо решили повесить или распять, как кому нравится, 4 года с тех пор, как он «триумфально возвратился» во Флоренцию вновь, и начал «принципат Медичи». В этот же год Медичи организовал Ферраро–Флорентийский собор, притом это не «собор», то есть съезд, как сейчас говорят, а нечто вроде Организации объединенных наций (ООН) или нашего Союза независимых государств (СНГ), действующих на постоянной основе. Ведь «собор» прозаседал целых семь лет. То есть, до 1445 года Козимо не был «римским» папой в полном смысле слова, а пока лишь только как бы «председателем представителей» церквей–бардаков. А с 1445 года, я думаю, он уже прибрал к рукам этот самый «собор». Точно так же как он провернул дело в 1458 году с флорентийским сенатом, заменив 7 человек непослушных на 100 человек послушных, «не изменив при этом ни единой буквы закона, но в духе его – изменив все». Может быть даже, что этот самый «сенат» вовсе и не флорентийским был, а тем самым «Ферраро–Флорентийским собором», в котором участвовало 7 больших «самостийных» епископов, а он их заменил сотней разных мелких церковных «сошек», падких на деньги. Совершенно как нынешние депутаты. Денег за душой – ни гроша, и голоса – в свободной продаже. И чем их больше по числу, тем они дешевле. Но речь–то у меня в этом пункте не о Медичи, собственно, а о Гутенберге.

Гутенбергу к 1438 году было ровно 38 лет. А искра божия у крупных изобретателей, как правило, проклевывается раньше. Вспомните хотя бы Эдисона. Так что, я думаю, Гутенберг выпускал свои «зеркала» уже лет восемь. Притом заметьте, что все–таки первой его печатной работой была грамматика, нужная для студентов и вообще, чтобы научиться писать. Вот он потихоньку и выпускал свою грамматику из наборных букв, и никому не было дела до его изобретения. Ведь известна уже была печать с досок, на которых были вырезаны все буквы страницы. Шлеп – и страница готова. Газеты ежедневные было только выпускать невозможно, пока вырезаешь страницу – неделя прошла, новости устарели. Но газеты церковь не выпускала, зачем они ей? И вообще не было разнообразия в книгах. Те книги, которые были нужны, давно уже были вырезаны на досках постранично. И шлепали их почти как ныне – по потребности, а за разнообразием не гонялись потому, что «Марининых» в живых еще не было.