Утраченный Петербург

Вскоре, купив соседние участки земли (разумеется, на деньги благотворителей) приступили к строительству второго каменного дома. В нем устроили домовую церковь во имя Святого Благоверного князя Александра Невского в память спасения царской семьи при крушении поезда в Борках (эта церковь тоже будет уничтожена). Авторитет общества был столь высок, что написать картины и образа для домового храма согласились Виктор Михайлович Васнецов, Илья Ефимович Репин, Михаил Петрович Клодт.

Церковь освятили 11 октября 1890 года, а через несколько дней в новом здании открыли Дом трудолюбия для женщин. При нем организовали швейные мастерские и школу кройки и шитья для пятидесяти девочек из бедных семей, которые не могли платить за обучение. Тогда же попечение над обществом приняла на себя великая княгиня Елизавета Федоровна, которая искренне разделяла стремление благотворителей облегчить жизнь обездоленных. Потом Петровское общество построило еще один, уже пятиэтажный дом, на Введенской улице, прямо против церкви. Это был обычный доходный дом, который давал возможность зарабатывать немалые деньги на содержание приюта, богадельни и Дома трудолюбия. Несколько квартир было отведено для паломников.

А совсем рядом с церковью стоял дом, в котором произошли события, вошедшие в историю и православной церкви, и русской педагогики.

В приходе Введенской церкви во второй половине XIX века жила семья биржевого маклера Константина Петровича Грачева, семья вполне благополучная. Одна беда: родители мечтали о мальчике, а рождались девочки. Младшей, Кате, было четыре года, когда ее сестры умерли от дифтерии. Родители очень тяжело переживали смерть дочерей, им казалось, что мало любили девочек, что недосмотрели, что виноваты. Но прошло несколько лет, боль утихла, и тут выяснилось, что у них будет еще один ребенок. Константин Петрович (он был человеком глубоко верующим) молил Господа дать им сына. Его жена, Алиса Граф, происходила из древнего немецкого дворянского рода и была, естественно, лютеранкой. Но, вынашивая такого желанного сына (не сомневалась, что родится мальчик), решила принять православие.

3 декабря 1876 года она действительно родила мальчика, но недоношенного, семимесячного и очень слабенького. Десятилетняя сестра стала его крестной матерью.

До пяти лет Коля не ходил, дни, когда он бывал здоров, становились для семьи праздниками, но выпадали такие дни редко — одна болезнь сменяла другую. Больше всего пугали близких приступы конвульсий, случавшиеся все чаще. Зато в интеллектуальном развитии мальчик даже опережал сверстников: в пять лет уже прекрасно говорил по-французски, проявлял явные способности к рисованию, с необычной для его возраста серьезностью относился к религии.

В 1886 году Екатерина и Николай потеряли родителей: отец скончался 18 октября от болезни сердца, мать — 13 ноября от чахотки, которой страдала несколько лет. Похоронили их на Смоленском кладбище. Мальчик очень тяжело переживал смерть родителей, на нервной почве у него развилась эпилепсия. На двадцатилетнюю Екатерину свалились заботы о больном брате и хлопоты по хозяйству, которое перед смертью отца пришло в полный упадок. Ей ничего не оставалось, как продать богатую обстановку родительского дома и переехать в самую скромную и дешевую квартиру. У нее было только одно непременное требование к новому жилищу: оно должно быть рядом с Введенской церковью. В двухэтажном деревянном домике на Большой Белозерской улице (сейчас улица Воскова) она нашла крошечную квартирку из одной перегороженной комнаты и кухни. Зато окно выходило прямо на Введенскую церковь и на окружавшие ее березы. Это так радовало больного мальчика.

Катя полностью посвятила себя уходу за братом — она все еще надеялась, что найдет врача, который сумеет вылечить Колю. Обращалась ко всем светилам столичной медицины, добралась даже до знаменитого Петра Александровича Бадмаева, попасть к которому было почти невозможно. Ей сочувствовали, но не скрывали: мальчик неизлечим. Николаю и в самом деле становилось все хуже и хуже. Последняя надежда была на Ивана Михайловича Балинского, профессора Военно-медицинской академии, основателя кафедры психиатрии и первой в России специализированной больницы для психических больных. Но и Балинский не смог ее утешить. Он с горечью признал, что бессилен, предупредил, что она должна готовиться: Колю ждет паралич и скорая смерть. Через четыре года после кончины родителей — четыре года безнадежной борьбы за жизнь — у Коли отнялись руки и ноги. Он угасал на глазах. В ночь на 3 декабря 1890 года (на следующий день ему должно было исполниться четырнадцать лет) с ним случился такой сильный припадок, каких еще не бывало. Сестра думала, что это конец. Но после припадка ему было видение: перед ним явились Богоматерь и святитель Николай. Богородица ласково посмотрела на мальчика и сказала: «Поезжай в часовню, где упали монеты, шестого числа ты исцелишься, но ранее никому не говори».