Утраченный покой

– Каждый получил по вере его… – после паузы задумчиво произнес Шон. – Остались только брат Петер и я. Он молился, а я, уже привыкший к силе Единого, его защищал. Он их замедлял или не подпускал, а я вцепился в него – единственную надежду не попасть снова к мертвякам – и отбивался, как только мог. Мы доставили продукты, – скупо закончил он.

– Так вот и стали с ними бороться: кто веровал и мог сиять силой Единого, был как бы щитом, от него зависело всё, а уж «клинки» должны были постараться отсечь вампу все, что можно, а лучше сразу голову.

Мне вспомнился его вчерашний удар, убивший неизвестного вампа: без малейших сомнений, мгновенно, отработано.

– Сколько ты жил в доме Единого?

– Несколько лет… Лет пять или даже больше.

Ясно: у инкубов, как и у всех divinitas, плохо с чувством длительного времени, зато мы все замечательно чуем время суток.

– А что случилось потом? Как ты от них ушел?

– Я не ушел. А что случилось, я так и не понял. Что-то произошло… Они расстроились, и сила Единого перестала беспрекословно им подчиняться. Они ослабели.

– Возможно, их объявили еретиками, – размышляла я вслух. – Отказались от этого ордена или монастыря… Тем более там были не только мужчины, но и женщины.

– Никто не ломал обетов, – тут же вскинулся инкуб, защищая тех, кто когда-то его приютил.

– Я и не говорю этого, – успокоила я. – Так что же случилось? Неужели их выкосили вампы?

– Нет, – гордо ответил он. – Многие ушли, бросили нас, перешли в другой монастырь, наверное. А оставшиеся… Мы дали бой и победили. Нас было десятеро, пять щитов и пять клинков, вампов было тридцать или более. Обезумевший мастер понаделал звероподобных детей, и пока мы, три двойки, бились с этими зверьми, четверо билось с мастером. Он убил их всех… но настоятель Лука, умирая, убил его, испепелил лишь силой. Я всегда боялся настоятеля, ему даже не надо было ничего произносить вслух. Вот уж кто был любимым слугой Единого – его Господин никогда не жалел для него силы, – говоря это, Шон транслировал страх и уважение, было ясно, что он старался вообще не попадаться на глаза настоятелю.

– А кто-то выжил?

– Да, те две женщины, еще одного ранили-погрызли, но он попросил отрубить ему голову, боялся стать вампом. Мы похоронили всех как положено, и женщины ушли в монастырь отшельниц, сказав, что сделали всё, что должно. А я остался один… Ушел в город и стал жить сам, прячась на ночь ото всех в доме Единого. Я долго так жил…

3

«Какая странная история», – подумала я. Хотя те же волки становились на службу к Единому, вернее, его слугам… Но волки почти люди, а инкубы – vis-существа и не зовутся divinitas лишь в силу, скажем так, политических причин.

– Шон, а ведь говорят, что инкубы не могут себя сдерживать, что вы не можете противостоять своему голоду, насыщаетесь, даже если понимаете, что всё кончится очень плохо, причем для всех. А ты годами сдерживался в монастыре…

– Правильно говорят. Мы потому и вымерли почти, а новых, хвала Всему Сущему, давно не появлялось.

– А как вы появляетесь? – перебила я его, не сдержав любопытства.

– Проклятие, – удивленно отозвался он. – Мы когда-то были людьми, суккубы и инкубы, и каждого из нас кто-то проклял.

– За что?

Он пожал плечами

– Отвергли, растоптали любовь, убили тех, кто нас любил, или сотворили страшное зло из-за похоти, желая кого-то. Да мало ли за что.

– Ну как же? – удивилась я. – Такое страшное проклятие… Я не знаю ничего страшнее, – подумав, сказала я.

Шон опять пожал плечами.

– Каждый из нас это заслужил. Хорошо хоть никто не помнит своей человеческой жизни.

– А вы что, мертвые? – спросила я, ощущая себя глупой девочкой.

– Ну да, инкубами и суккубами становятся после смерти, мы духи, обретшие плоть. Мы истаиваем, а не обращаемся в землю. Так вот, про дом Единого: я мог там сдерживаться, потому что Его сила здорово прочищала мозги, боли не снимала, но соображать я мог и глупостей не делал. А до этого и после… я делал глупости от голода. Глупости и подлости, – со вздохом добавил он.

– Все их делали, – тихо отозвалась я, вспомнив о цене моего прибытия в Новый Свет.

– Ну и подарок Уту, – вдруг закончил какую-то мысль Шон.

– Что?

– Подарок Уту всегда помогал мне сдерживаться, вот как сегодня, – объяснил он.

– Подарок Уту – это белая сила, запертая в тебе, благодаря которой ты похож на divinitas? – поняла я

Шон кивнул.

– Да, это было так давно, что я почти ничего не помню, я был молод… Уту обладал ужасной мощью и мудростью, – я поверила его словам безоговорочно. – И он был также богом справедливости… Он не развеял меня, а сделал мне подарок…

Повисло задумчивое молчание.

– Может, меня несправедливо прокляли? – тихо сам себя спросил Шон.

От этих слов у меня мороз прошел по коже, а в горле встал ком… Сколько же раз он задавал себе этот вопрос, не находя ответа?

Я легко коснулась уже не пышущей жаром желания кожи.

– Ты очень силен и умен, – попыталась утешить я.