Утраченный символ

– Ладно, сейчас. – Шофер обернулся назад и что-то тихо проговорил по внутренней связи. Охранник тем временем опять покосился на телевизор: «Редскинз» заканчивали обсуждение.

«Отделаться бы от этого лимузина, пока не началось!»

Шофер вновь повернулся к охраннику и протянул водительские права, которые, видимо, ему передали через перегородку.

Охранник взял карточку и быстро ее просканировал. Права принадлежали некоему Кристоферу Аваддону из Калорама-Хайтс. На фото был привлекательный блондин в синем пиджаке, при галстуке и с шелковым платком в нагрудном кармане.

«Кто ж так наряжается в автоинспекцию?»

Со стороны телевизора донеслись приглушенные крики толпы. Охранник развернулся к экрану: игрок «Редскинз» приплясывал в очковой зоне, тыча пальцем в небеса. «Пропустил!» – вздохнул охранник и отдал шоферу права.

– Все нормально! Можете проезжать.

Лимузин поехал, и охранник тут же уткнулся в телевизор, надеясь на повтор.

Подъезжая по извилистой дороге к ЦТП, Малах не смог сдержать улыбки. В секретный музей Питера Соломона попасть оказалось нетрудно. Что еще приятнее, Малах проникал в его личное пространство уже второй раз за сутки. Вчера он нанес похожий визит в дом Питера.

У Соломонов было великолепное имение в Потомаке, но большую часть времени Питер проводил в вашингтонском пентхаусе, на последнем этаже фешенебельного комплекса «Дорчестер-армс». Это здание, как и полагается домам богачей, выглядело неприступной крепостью: высокие стены, охраняемые ворота, списки гостей, подземная парковка.

Подъехав в лимузине к сторожевой будке, Малах учтиво приподнял шоферскую фуражку и церемонно, словно вез самого герцога Йоркского, объявил: «Доктор Кристофер Аваддон прибыл по приглашению мистера Питера Соломона».

Охранник открыл журнал и попросил удостоверение личности.

– Все верно, мистер Соломон ожидает доктора Аваддона. – Он нажал кнопку и открыл ворота. – Мистер Соломон живет на самом верху, в пентхаусе. Вам нужен последний лифт справа.

– Благодарю. – Малах козырнул и проехал в ворота.

На парковке он тщательно высматривал камеры наблюдения, но ни одной не заметил. Видимо, жильцы дома были не из тех, кто может обчистить чужую машину, и не из тех, кто любит лишнее внимание.

Малах припарковался в темном углу, рядом с лифтами, опустил перегородку между салоном и водительским местом и протиснулся назад. Там он снял фуражку и надел светлый парик. Разгладив пиджак и галстук, он посмотрел в зеркало – не смазался ли тональный крем. Сегодня Малах не хотел рисковать.

«Уж слишком я долго ждал».

Несколько секунд спустя он вошел в частный лифт – тот бесшумно и быстро поднялся на верхний этаж. Дверь открылась в элегантно обставленное фойе, где гостя уже поджидал хозяин дома.

– Добро пожаловать, доктор Аваддон!

Малах заглянул в знакомые серые глаза, и сердце забилось быстрее.

– Мистер Соломон, спасибо, что согласились меня принять!

– Прошу, зовите меня Питер. – Они пожали друг другу руки. Малах заметил золотой перстень… на той самой руке, что когда-то целилась в него. В голове прозвучал шепот из далекого прошлого: «Если спустишь курок, я буду преследовать тебя до конца жизни».

– Проходите, пожалуйста. – Соломон провел Малаха в уютную гостиную, из больших окон которой открывался великолепный вид на Вашингтон.

– Неужели я чувствую аромат свежезаваренного чая? – спросил Малах.

Соломон был приятно удивлен.

– Да, мои родители всегда угощали гостей чаем, а я продолжаю семейную традицию. – На столике перед камином стоял чайный сервиз. – Сахар, молоко?

– Нет, спасибо, предпочитаю черный.

И опять во взгляде Соломона отразилось приятное удивление.

– Да вы пурист! – Он разлил чай по чашкам. – Вы говорили, что хотите обсудить со мной что-то личное…

– Да, спасибо, что согласились уделить мне время.

– Мы теперь братья-масоны. Расскажите, чем я могу помочь.

– Сначала я бы хотел поблагодарить вас за оказанную честь – посвящение в тридцать третью степень. Для меня это очень важно.

– Благодарю вас, но имейте в виду, такие решения не принимаются в одиночку. Голосовал весь Верховный совет.

– Разумеется. – Малах подозревал, что Питер Соломон мог проголосовать и против него, однако среди масонов, как и везде, деньги имели первостепенное значение. Через месяц после получения тридцать второго градуса Малах сделал добровольное мультимиллионное пожертвование от имени Великой масонской ложи. Этот щедрый жест быстро поднял его на последнюю, тридцать третью ступень.

«Однако никаких тайн я не узнал».

Несмотря на вековые толки («Все явит тридцать третий градус»), Малаху не рассказали ничего, что помогло бы ему достичь цели. Но он и не ждал откровений. В кругу избранных масонов существовал еще более узкий круг… куда Малах попал бы очень не скоро, если бы вообще попал. Ну да ничего, посвящение в тридцать третью степень уже сыграло свою роль. В Храмовом зале тогда произошло нечто особенное, вознесшее Малаха над всеми остальными.

«Я больше не играю по вашим правилам».

– Вы ведь помните, – сказал Малах, отпивая чай, – что мы с вами встречались и раньше.

– Правда? – удивился Соломон. – Не припоминаю.