Утраченный трон

— Дурацкие любители махать мечами, вот они кто! — рычал Повелитель Летучих Мышей. — Если бы я был один, я бы следил за своим тылом, окутал бы себя броней защитных заклинаний, и никто не мог бы застать меня врасплох стрелой или мечом. Но нет, понимаете ли, у баронов, Сарг их побери, должны быть свои тайны!

Он взвизгнул, охваченный внезапным приступом необузданной ярости, и принялся хватать и отбрасывать в сторону мох, словно безумный. Это продолжалось до тех пор, пока он не нашел то углубление, которое искал, тогда у него вырвалось довольное восклицание. Он вытащил пожелтевший человеческий череп, который оставил здесь давным-давно, чтобы отпугнуть любопытных, посмотрел в его пустые глазницы и, внезапно приняв решение, зарычал и припечатал череп к обрубку в том месте, где полагалось быть его правой руке. А потом плюнул в его вечную ухмылку.

— Зачем сообщать верному старому Гулдейрусу, что в твоем распоряжении есть еще один Дваер! Это всего лишь человек, который сделал тебя снова целым, человек, который показал тебе, как использовать твой драгоценный магический Камень! В конце концов, магам нельзя доверять! Лучше оставить великого Повелителя Летучих Мышей в неведении, чтобы смеяться над ним у него за спиной, и он может стать первым, кто погибнет, когда другой верный слуга окажется предателем!

Размахивая черепом у своего уха, словно тот был надетой на руку куклой, а он сам — кукловодом, достигшим кульминации в исполнении кукольной комедии, маг сунул руку в углубление, повернул нечто невидимое и внезапно оскалился, как найденный им череп: он услышал низкий стон из глубины скал с правой стороны.

Повелитель Летучих Мышей повернулся и посмотрел на валун, который задрожал и выдвинулся на ширину ладони вперед из склона горы. Он с удовлетворением кивнул, и улыбка исчезла с его лица.

Он обрушился на валун с новой яростью.

— О нет! Бароны никому не доверяют, они отбрасывают прочь толпы магов, перед тем как осушить очередной кубок! И всегда — всегда! — их должны окружать огромные болваны в доспехах, чтобы угрожать служанкам и их отцам, старым фермерам… да и еще всем проходящим мимо магам! Нельзя позволять по-настоящему ученым и искусным людям забывать свое место! Вечно на моем пути стоят тупоголовые громилы, которые все время отпускают шуточки, бросают ледяные взгляды, грозно размахивают мечами, а в результате ранят самих себя, рыгают и раздражают меня своей вонью, нечистым дыханием и грубым высокомерием! Гр-р-р-р!

Разъяренный маг запустил черепом в ближайшую скалу, поморщился, когда осколки костей брызнули ему в лицо, и погрозил солнцу обрубком правой руки.

Затем он замолчал, тяжело дыша, и окинул взглядом деревья, спускающиеся вниз по склону холма. Вдали, на утесе, пищали и чирикали птицы, но никто больше не откликнулся на его свирепые крики. Он был один в глуши лесов Аглирты, высоко на холмах, возвышающихся над бывшими владениями барона Черные Земли. После яростной вспышки его затрясло от слабости.

Маги редко осмеливались в такой степени выходить из себя. Потерять над собой контроль, когда даже последний конюх боится и ненавидит тебя, остаться настолько беззащитным… Долгие годы Повелитель Летучих Мышей не позволял столь сильной ярости овладеть собой. Теперь, дрожа от своего безумия и от упадка сил, он смотрел на обрубок правой руки и собирал волю в кулак, медленно накапливая внутри холодную, твердую решимость.

Он снова воздел обрубок к солнцу, потом, медленно и тщательно выговаривая слова, стал произносить заклинание. У него железная воля, тверже железа, она так же прочна и холодна, как застывшие груды камней, которые окружают дымящиеся горы. Гулдейрус победит. Его воля всегда выручала его, со времен тяжелого детства до тех пор, когда он овладел искусством магии, в периоды бесконечных предательств и огненных испытаний, выручит и сейчас.

Сейчас, после еще одного поражения. Не он виноват в собственном поражении, и это хорошо, так как причиной его стала потрясающая глупость.

Беспечность, высокомерие и глупость. Единственным положительным моментом в этой истории было то, что стены, выстроенные вокруг колодца, скрыли его падение от жителей деревни. Неразумно позволить черни понять, как быстро и легко можно убить мага — вилами, скажем, или брошенным поленом из костра.

К горлу Повелителя Летучих Мышей поднималась магическая волна, когда он произносил последние слова заклинания; теплая и чистая, она прогнала тошноту и слабость духа, вызванные болью. Заклинание подействовало…

…И внезапно на обрубке его руки снова очутился череп. Он был свежим и еще липким от крови, немного более крупным, чем тот, который он только что разбил, и по его внешнему виду невозможно было определить, что это не вместилище мозга простолюдина или мага, а восстановленные колдовством останки барона Фаерода Серебряное Древо.

Гулдейрус снова принялся осыпать этот череп проклятиями и оскорблениями, но уже более тихим, почти усталым голосом, потом протянул здоровую руку и еще немного приоткрыл отверстие в валуне. Череп, как он и ожидал, среагировал, но слабо.