Утраченный Завет

«Город (Гива) был захвачен на войне. После того, как я поклялся хранить мир, — а когда я принес клятву, (египетский) правитель поклялся вместе со мной, — город вместе с моим Богом был захвачен. Теперь же меня поносят перед царем, моим повелителем! Но если придавить муравья, разве он не воспротивится этому и не укусит руку человека, придавившего его? Как я мог забыть тот день, когда два моих города (Гива и Михмас) были захвачены? Я заключил в темницу людей, захвативших город и моего Бога. Они осквернили память моего отца, и я буду держать их (как заложников)» [ЕА 252].

Нам неизвестно, как Эхнатон отреагировал на такой ответ. Какова бы ни была его реакция, она не воплотилась в военных действиях, и Лавайя продолжал свою экспансионистскую политику, чтобы закрепить за собой все территории племенных владений, составлявшие его царство. Новый царь Израиля играл в хитроумную политическую игру, признаваясь в верности фараону и заплатив дань египетскому наместнику в Газе, чтобы сгладить взаимоотношения с Египтом. В то же время он отдал старый город Сихем и окрестные земли наемникам-хабиру, сражавшимся на его стороне против филистимлян. Это сильно обеспокоило сераним, усмотревших в этом маневре военную угрозу городам долины Изреель к северу от территории Сихема. Через несколько лет Абди-Хеба, царь Иерусалима, написал Эхнатону об усиливающейся угрозе, исходившей от хабиру, обитавших на возвышенностях. В этом письме [ЕА 289] правитель Иерусалима возвращается к тому времени, когда Лавайя уступил территорию своим наемникам-хабиру, что, в свою очередь, было началом всех неприятностей для фараона.

Письмо из архива эль-Амарны № 252 (ЕА 252), написанное Лавайей Эхнатону танский музей).

«Будем ли мы вести себя, как Лавайя, когда он отдал землю Сихема своим хабиру?» [ЕА 289].

Власть Египта над регионом, осуществляемая через «полицейские силы филистимлян», начала ослабевать, и нерешительность Эхнатона вскоре привела к полному хаосу на северных окраинах империи.

Лавайя воспользовался моментом и напал на амаликитян, живших на хребте Кармил и в холмах Самарии к северу от Сихема. Военная кампания против этого северного анклава амаликитян была особенно кровавой. С благословения Самуила царь Израиля уничтожал шатровые поселения старинных врагов, не щадя никого, кроме правителя Агага, которого он взял пленником вместе с стадами скота. Это вызвало сильное неудовольствие пророка Яхве, который, несмотря на свой преклонный возраст, схватил меч Лавайи и порубил Агага на части. За совершенный «грех» Самуил проклял Лавайю и объявил, что его потомки никогда не будут править Израилем. Вскоре после этого он покинул Лавайю и больше никогда не видел его.

Претендент

Ближе к концу первого года царствования Лавайи (1012 г. до н. э.) молодой человек из семьи Иессея из Ефрафы (Вифлеем) появился при царском дворе в Гиве. Хотя младший сын Иессея по имени Елханан[122] был простым пастухом, он умел играть на лире. Его приятная музыка успокаивала потревоженный дух Лавайи, подверженного приступам мрачности. Вскоре молодой музыкант стал одним из фаворитов царя при новом дворе. Мы знаем Елханана как библейского Давида — этот титул был дан ему Акишем, филистимским правителем Гефа и его телохранителем-хурритом, когда молодой воин Израиля воцарился в Хевроне после смерти Саула.

Теперь филистимляне от лица фараона предприняли меры для того, чтобы пресечь территориальные амбиции израильтян. Крупная армия коалиционных сил собралась в Сокхофе на племенную территорию Иуды. Лавайя собрал свои войска и вышел им навстречу. Обе армии заняли позиции на возвышенности, разделенные долиной, и был брошен вызов на поединок между лучшими бойцами с каждой стороны. Это вполне соответствовало индоевропейским военным обычаям бронзового века — ведь филистимляне происходили из той части света, которая дала нам «Илиаду» с ее смертельными поединками между могучими героями.

Из рядов филистимской пехоты вышел воин огромного роста, закованный в бронзовые доспехи и исполненный уверенности в себе. Единоборцем от лица городов-государств был воин по имени Гулату (библейский Голиаф), который многократно доказал свою доблесть, сражаясь на службе у Шувардаты, серана города Геф.