Утрата и обретение

Имитированное солнце продолжало светить, поддельные птицы — петь, мнимые рыбы — выпрыгивать из воды, а один фальшивый день застал его безудержно плачущим на пороге палатки. Уокер понимал, что делать этого не следует. Наблюдая за ним, контролируя его поведение, занимаясь окружающим его пространством, пришельцы могли прийти к выводу, что он болен, и начать его «лечить». Но они только выходили в коридор и некоторое время смотрели на него — больше ничего. Это они проделывали по нескольку раз в день. Правда, в последнее время эти визиты стали короче и реже. Может быть, он им наскучил? Не смог стать для них подходящим развлечением?

— Проклятые чертовы ублюдки! — заорал он, подняв красные от слез глаза на парочку инопланетян, смотревших на него из коридора. — Может, хватит? Мне все это уже надоело, я хочу вернуться домой!

Он вспомнил о друзьях. О Чарлин, которая всегда дружески улыбалась ему, когда он приходил на работу. Об Эрли Готорне, торжественно-сдержанном, как сотрудник похоронного бюро, и всегда готовом отпустить сомнительную шутку. О Тайроне Дэвисе, с которым они, помнится, до хрипоты обсуждали достоинства и недостатки бейсболистов из «Бирз энд буллз» за торопливым обедом в одном из трех ресторанов, расположенных недалеко от их офиса.

Сначала они, конечно, встревожились оттого, что он вовремя не вышел на работу, потом испугались, расстроились и наконец смирились. Теперь они, безусловно, уверены, что он погиб. Сорвался со скалы в глубокую пропасть, и труп его уже давно расклевали стервятники. Именно так подумают его друзья, и нельзя их за это винить. Слава богу, что он не женат. Слава богу, что у него нет детей. Мать умерла от рака несколько лет назад, но отец до сих пор жив, здоров и снова женат. Мысль о реакции старика на весть о том, что его единственный сын пропал и, возможно, погиб, заставила его снова разрыдаться.

Когда Уокер наконец взял себя в руки и перестал плакать и жаловаться на судьбу, устав от рыданий и неспособный больше причитать, поднял голову и осмотрелся, то обнаружил, что инопланетяне уже ушли. Это хорошо. Это очень хорошо. Весь этот плач абсолютно бесполезен, и единственное, к чему он может привести, — к лишению еды на следующий день. Хуже того, Уокер стал подумывать о том, не швырнуть ли в них чем-нибудь тяжелым. Конечно, он был поставлен в положение обороняющейся стороны, но у него всегда был хороший бросок. Может быть, попадание камня размером с кулак в коническую голову спровоцирует этих уродов хоть на какую-то реакцию? Намного раньше, чем ожидал, Маркус пришел в такое состояние, что его уже не волновало, какова именно будет эта реакция.

Подобрав с земли очередной увесистый метательный снаряд, который Уокер собирался добавить к внушительной куче уже собранных камней, он выпрямился и посмотрел направо. То, что он увидел, заставило его уронить собранные булыжники.

Убедительная имитация озерного берега и отдаленные горы, составлявшие часть окружавшего его пейзажа, исчезли. Вместо них пришельцы втиснули неуместную здесь городскую улицу. Улица была не слишком чистой и отнюдь не фешенебельной. Покосившиеся мусорные баки соседствовали с полуразвалившимися кирпичными и деревянными заборами, густо покрытыми граффити. Вдоль одной из обочин тянулись столбы с электрическими и телефонными проводами, уходящими в никуда. Заржавевший и выпотрошенный остов древнего, тридцатилетней давности «кадиллака», словно туша дохлого носорога, украшал этот урбанистический пейзаж.

Уокер как зачарованный побрел к внезапно возникшей улице. Заметив то место, где начиналось электрическое поле, он остановился и осторожно протянул руку к ближайшему деревянному забору, который, как по волшебству, возник в его загоне. Удара тока не последовало; ничто не остановило Маркуса. Здесь и сейчас, в этом месте, поле было инактивировано. Он ощупал забор пальцами — сей предмет оказался реальным и вполне вещественным — старое почерневшее дерево, торчащие щепки и гнутые ржавые гвозди. Забор был покрыт грубыми и вызывающими рисунками, разительно не похожими на шикарные произведения пресыщенных нью-йоркских уличных интеллигентов. Уокер так и не смог разобрать условный код шайки, хотя стиль граффити был ему до боли знаком.

Во внутренностях мертвого «кадиллака» что-то зашевелилось. Уокер поколебался. Он хотел было рвануться вперед и заключить в объятия любое существо, которое там обнаружит, возможно, другого бедолагу, похищенного инопланетными уродами. Но природная осторожность взяла верх. Он посмотрел направо и убедился, что коридор пуст. Но пришельцы наверняка следят за ним и на расстоянии и регистрируют все его действия. В одном Уокер был твердо уверен: на этом участке электрическое поле инактивировано не случайно. Следовательно, эта неожиданность была запланированной. К горлу подступила горечь. С ним ставят опыты, как с кроликом. Или это как раз и есть реакция на его слезы, отчаяние и видимую депрессию.