Утреннее шоссе

– Ну… допустим, – промямлил Гусаров.

– Со мной тоже такой расчет?

– Нет.

– Другая ситуация?

– Да.

– Я живым нужен Серафиму?

– Да.

– Так-так. – Клямин обхватил ладонями свой широкий подбородок. – Мишка горбоносый что-то знал и хотел донести. Его убрали. А мне, значит, разрешили жить. Я выгоден Серафиму живым. Валяй, Параграф, рассказывай.

Румянец красноватым накатом залил все лицо Гусарова.

– Хочу заметить, Антон Григорьевич, я позволяю называть себя подобным прозвищем только одному человеку. Потому как я от него в сильной зависимости нахожусь…

– Это я приметил, – грубо прервал Клямин.

– Так вот, – жестким тоном продолжал Гусаров, – прошу вас меня не «тыкать»…

Клямин мазнул горячим взглядом по пунцовому лицу Гусарова. Часто унижали этого Виталика. Есть ли у него самолюбие? Да, Клямин все правильно понял в судьбе Виталия Евгеньевича Гусарова. Но он еще не знал по-настоящему, что, в сущности, представляет собой Гусаров… В следующее мгновение Гусаров уже овладел собой и расплылся в доброжелательной улыбке:

– Мы не так настроились, Антон. Не находите?

Клямин угрюмо молчал, прокатывая желваки под тонкой кожей щек.

– Так вот, Антон… Ваше легкомыслие поставило под удар судьбы многих людей…

– Короче, Виталий! Ведь я о многом знаю.

Гусаров вернулся к дивану, оперся коленом о его край. Сигарета давно погасла. Он хотел было вновь прикурить, но передумал – швырнул ее в угол комнаты.

– Слушайте, Антон… Сейчас войдут двое. Одного вы знаете, второго – нет. Но это не имеет значения. Они будут отвечать на мои вопросы. Отнеситесь к этой репетиции с должным вниманием. Пусть она вас не удивляет. – Гусаров повернулся к Клямину лицом. – Поверьте, это единственный шанс… оставить вас в живых.

– Ну-ну, – изумленно обронил Клямин. – Валяйте, если шанс. Интересно, что там…

Гусаров оттолкнулся от дивана, подошел к двери, которая вела в соседнее помещение, постучал.

В комнату вошел мужчина средних лет, невысокий крепыш. Круглую его голову покрывала широкая плешь, окаймленная венчиком седовато-грязных коротких волос. У крепыша были маленькие сонные глаза и прижатые к черепу уши. Он держал руки в карманах… Клямин видел его впервые. Следом за мужчиной, источая стойкий запах сивухи, ковылял пляжный коршун, кривобокий старик Макеев. Кого-кого, а бутылочного короля Клямин тут никак не предполагал увидеть.

– Хо! Ты ли, дед?

Макеев молчал. Сморщенное личико выражало крайнюю сосредоточенность и деловитость. Гусаров указал вошедшим на табуреты. Те сели. При этом незнакомец крепко выругался, просто так, для хорошего настроения. Макеев кивнул в знак согласия…

«Ну и бригада! – продолжал удивляться Клямин. – Интересно, что они придумали?»

Гусаров оглядел всех с каким-то веселым вниманием.

– Что ж, начнем наше заседание, – произнес он. – Скажите, вы знаете этого человека? – Он выбросил руку в сторону Клямина.

– Антоска Клямин, кто его не снает, – прошепелявил Макеев. – Снаем. И я снаю, и Леха…

– Повторяю, – прервал его Гусаров. – За Леху ты не отвечай; он сам по себе.

– Я сам по себе, – хрипло произнес мужчина, – болван!

Голос мужчины показался Клямину знакомым. Но Клямин мог бы поклясться, что видит этого человека впервые.

– Знаю я этого Клямина. Сто раз виделись, – проговорил мужчина. – На пляже виделись. Пили-ели. Знаю все.

– Ты что, плешивый! Я первый раз тебя вижу, – удивился Клямин.

Гусаров плаксиво сморщился. Поднял белый нежный палец к потолку:

– Антон Григорьевич… Мы же условились. Вы только слушаете.

– Так ведь…

– Антон Григорьевич! – капризно всхлипнул Гусаров.

– Заткнись! – Мужчина поднял на Клямина маленькие глазки. Кулаки вздыбили карманы полосатых брюк.

– Продолжим, – решил Гусаров. – Итак, подсудимый Макеев Георгий Ефимович… Знаете ли вы подсудимого Клямина?

Клямин с удивлением взглянул на Гусарова, но сдержался, промолчал.

– Снаю я этого Клямина, – подтвердил Макеев. – Сто лет снаю.

– Расскажите суду обстоятельства вашей последней встречи.

Макеев встал с табурета, разгоняя волну сивухи.

– Ты, дед, хотя бы бензином умылся. Все родной запах, – буркнул Клямин и отвернулся.

– Нисего, ессо вспомнис энтот запах… Сто я могу сказать? Встлетил я Клямина в бале «Кулолтный». Говолю: есть у меня товалец иностланный, у матлосов купил. Больсые деньги за него дают на Кавкасе цеховики, котолые тликотаз выпускают. Плиеззал один, адлес оставил. Давай, говолю, Клямин, свези. Как лаз у него командиловка была. Он и свез. Пеледал.

Клямин, ничего не понимая, вертел головой, глядел то на Гусарова, то на Макеева. Влажные и клейкие ладони придавали рукам вялость. Клямину так и не удалось помыть руки: во дворе крана не было.

– И вы можете подтвердить, что была эта сделка, свидетель? – обратился Гусаров к мужчине.

– Очень даже, – кивнул тот чугунной головой. – Я присутствовал при этом. Клямин при мне дал согласие. Это было в баре «Курортный». Старик говорит ему: «Свези. Навар поделим. Больше тысячи дадут». Потом попросил прихватить кое-какой другой товар. Дубленки, хрусталь, что-то еще. Там, говорит, настоящую цену дадут, на Кавказе.