Утренняя заря

Приведем пример. Предположим, мы, проходя по улице, замечаем, что кто-нибудь смеется над нами; в зависимости от того, какое влечение преобладает у нас, этот случай будет иметь для нас то или другое значение, и смотря по тому, что я за человек, случай имеет тот или другой характер. Один принимает это, как дождевую каплю; другой старается стряхнуть это с себя, как отвратительное насекомое; третий постарается сделать из этого ссору; четвертый начинает осматривать свое платье, ища, нет ли на нем чего-нибудь подавшего повод к насмешке; пятый начинает раздумывать, взяв это как повод, о смешном и т. д.; и в каждом случае влечение нашло свое удовлетворение, каково бы оно ни было – будь это влечение к гневу, к спору, к размышлению. Влечение хватает факт как добычу. Почему? Потому что оно, терпя голод и жажду, стоит настороже. Недавно утром, около 11 ч., на улице вдруг упал передо мной человек, как бы пораженный молнией; женщины, шедшие поблизости, громко вскрикнули. Я помог подняться ему на ноги и ждал, когда возвратится к нему речь; меж тем у меня не дрогнул ни один мускул в лице и не шевельнулось даже чувство сострадания: я сделал только то, что можно и необходимо было сделать, и равнодушно пошел дальше. Предположим, что мне накануне еще было сообщено, что завтра, около 11 ч. утра некто упадет таким образом около меня, – сколько я перенес бы, в ожидании этого, всевозможных страданий, я не спал бы ночь, и в решительную минуту я не только не помог бы несчастному, но и со мной самим случилось бы что-нибудь подобное. А между тем всевозможные влечения имели бы время представить себе и прокомментировать то, что я переживаю. Что же такое то, что мы переживаем? Скорее то, что мы влагаем в него, чем то, что в нем лежит! Пожалуй, не вернее ли будет сказать, что в нем ничего не лежит? Переживать – не значит ли фантазировать?

69

К успокоению скептика. Я совсем не знаю, что мне делать? Я совсем не знаю, что я должен делать? Ты прав; но не сомневайся в том, что тебя делают, и притом в каждую минуту! Человечество постоянно чередовало activum и passivum: это его вечная грамматическая ошибка.

70

«Причина и следствие». В этом зеркале – а наш ум тоже зеркало – происходит нечто, обнаруживающее правильность – известная вещь всякий раз следует за известной вещью; мы, глупцы, называем это причиной и следствием! Как будто бы мы могли понять и поняли там что-нибудь! Мы даже не видели ничего, кроме изображений «причин» и «следствий». А такой характер появления перед нами «причин» и «следствий» делает невозможным понимание более существенной связи, чем связь простой последовательности.

71

Цели в природе. Кто беспристрастно будет исследовать историю глаза у низших тварей и покажет все постепенное развитие глаза, тот должен будет прийти к великому выводу: происхождение глаза не обусловливалось целью «видеть», и эта способность явилась только тогда, когда случай сформировал аппарат. Один такой пример – и «цели», как чешуя, спадают с наших глаз.

72

Разум. Каким образом разум вошел в мир? Само собою разумеется, неразумным образом, случайно.

73

Что такое – хотеть? Мы смеемся над тем, кто выходит из своей спальни в ту минуту, когда солнце выходит из своей, и говорит: «Я хочу, чтобы солнце взошло». Мы смеемся и над теми, кто, не будучи в состоянии остановить вертящееся колесо, говорит: «Я хочу, чтобы оно вертелось». Мы смеемся так же и над тем, кто, пав в поединке, говорит: «я лежу здесь, но я хочу здесь лежать». Но, кроме шутки, другой ли смысл бывает в наших словах всегда, когда мы говорим: «Я хочу»?

14

О «царстве свободы». Гораздо, гораздо больше можем мы передумать, чем сделать или пережить, – это значит, что наше мышление поверхностно и довольствуется поверхностным; оно даже не замечает этого. Если бы наш интеллект был развит строго по мере нашей силы, то мы могли бы понимать только то, что могли делать, – если только вообще возможно понимать. Жаждущий не имеет воды, но его мысли рисуют перед его глазами постоянно воду, как будто бы не было ничего легче, как достать ее; поверхностный, легко удовлетворяющийся интеллект не может понять настоящую, испытывающую нужду, потребность и чувствует при этом свое превосходство: он гордится тем, что он больше может, что он быстрее бежит, что в одно мгновение он бывает у цели, – и эта область мыслей в сравнении с областью дела, воли, жизни кажется областью свободы, между тем как это только область поверхностей и умеренности.

75