Утренняя звезда

– И маленький засранец таки нашел тебя! – восклицает Нэрол.

– О да, – продолжает Танцор, – нашел! Я ошибался. Мне надо было верить в тебя. Верить в него.

– Но как же вы отыскали меня?

– Операцию спланировала Теодора.

– Она здесь?

– Работает в нашей разведке. У этой дамы повсюду уши. Кто-то из ее информаторов в клубе «Жемчужина» подслушал разговоры о том, что всадники-олимпийцы прибыли с Луны на Аттику, чтобы забрать какую-то загадочную посылку для верховной правительницы. Севро решил, что ты и есть эта посылка, поднял почти все наши резервы на атаку, рассекретил два ценных источника…

Он все говорит и говорит, а я смотрю на мать. Та отстраненно уставилась на потрескивающую под потолком лампу дневного света. Что мама сейчас чувствует? Каково матери глядеть на искалеченное врагами тело своего ребенка? Видеть, как ему больно, пересчитывать его шрамы, внимать безмолвным страданиям, пытаться прочесть мысли в опустошенном взгляде? Сколько матерей молились, чтобы снова увидеть своих сыновей и дочерей, но, когда те возвращались с поля битвы, понимали, что война забрала их, отравила их душу и они уже никогда не будут прежними?

Девять месяцев мать оплакивала меня. Теперь она охвачена чувством вины из-за того, что сдалась. Ее терзает отчаяние – ведь война вот-вот поглотит меня, и материнские руки бессильны удержать сына. Я слишком часто пренебрегал желаниями других, чтобы добиться мнимой цели. Если жизнь дает мне второй, а может, последний шанс, то я должен все сделать правильно. По-другому.

– …Но самая большая проблема даже не в материальных ресурсах – нам нужны люди…

– Танцор… Подожди, – перебиваю его я.

– Подождать? – недоуменно хмурится он, поглядывая на Нэрола. – А что не так?

– Все так. Но мы обсудим все эти дела завтра утром.

– Завтра утром?! Дэрроу, да у нас земля из-под ног уходит! Мы не контролируем другие отряды алых! Сынам не продержаться и года! Я должен ввести тебя в курс дела! Ты должен вернуться и…

– Танцор, я жив, – говорю я, стараясь не думать обо всех вопросах, которые мне хочется задать о войне, о моих друзьях, о том, как я чуть не умер, о Виргинии, – это все не срочно. – Ты хоть понимаешь, как мне повезло? Я снова вижу всех вас в этом мире, а не в загробном! Я не виделся с братом и сестрой шесть лет. Так что дебрифинг подождет денек. Завтра я снова уйду на войну, а сегодня вечером я хочу побыть со своей семьей.

* * *

Из-за двери доносятся детские голоса. Мне кажется, что я незваный гость, без приглашения явившийся в чужой сон. Гость, которому нет места в мире детства. Но у меня нет выбора: мать толкает вперед мое инвалидное кресло, и я оказываюсь в крошечной спальне. Повсюду металлические тазы, дети, запах шампуня, шум. Пятерых ребятишек, моих родных племянников, только что искупали, судя по влажным волосам и стоящим на полу маленьким сандалиям. Двоим – около девяти, еще двоим – лет по шесть. Девочка-ангелочек уткнулась головой в ногу старшему мальчику, но тот не обращает на нее внимания. В комнате есть и еще один ребенок. Девчушка, которой не спалось в ту ночь, когда я пришел к матери в Ликосе, одна из дочерей Кирана. Она наблюдает за остальными детьми, выглядывая из-за яркой книжки со сказками, и замечает меня первой.

– Пап! – кричит она, широко распахнув глаза. – Папа!

Киран играет в кости с Лианной. Обернувшись, он вскакивает и бросается ко мне, Лианна не поспевает за ним.

– Дэрроу! – восклицает он и останавливается прямо перед моим креслом.

Киран отрастил бороду, ему лет двадцать пять или около того. Плечи стали широкими, расправились. Глаза светятся добротой, которую я раньше принимал за глупость, а сейчас считаю безрассудной смелостью. Придя в себя, он подзывает к себе детей:

– Риган, Айро, детки, познакомьтесь с моим младшим братом! Это ваш дядя!

Дети смущенно выстраиваются в ряд. Из дальнего угла комнаты разносится детский смех, молодая мать встает с кровати, на которой кормила малыша.

– Эо? – шепчу я.

Эта женщина похожа на призрак из прошлого. Личико сердечком. Копна густых спутанных волос. В дождливые дни волосы вьются мелкими кудряшками, совсем как у Эо. Но глаза не такие большие, нос изящный, словно у эльфа. В ее взгляде больше нежности, чем огня. Она женщина, а не девочка, какой была моя жена. По моим подсчетам, ей сейчас должно быть лет двадцать.

Все странно смотрят на меня.

Думают, в себе я или нет.

Все, кроме сестры Эо, Дио, чье лицо расплывается в улыбке.

– Прости, Дио, – бормочу я, – ты так на нее похожа…

Она машет на меня руками, запрещает извиняться и сглаживает мою неловкость, говоря, что это лучший комплимент на свете.

– А кто у нас тут? – спрашиваю я, показывая на малышку, которую Дио держит на руках.

У девочки просто нереальные волосы. Рыжие густые локоны стянуты в хвост, который торчит вверх на макушке, будто маленькая антенна. Она с любопытством разглядывает меня темно-красными глазами.