Утренняя звезда

Сара и Хаим часто виделись. Она заходила и просто предлагала: «А не выпить ли нам по стаканчику, если позволишь?» Однако после смерти Давида они уже не встречались, словно боялись остаться наедине, лицом к лицу. Она закончила учение и странствовала по Парижу и всему свету, как это теперь было принято у ее сверстников. То она испытывала желание переселиться в Израиль, погрузиться в его культуру, пожить в кибуце, то бросалась в ночную жизнь местных погребков, одержимая приступами какой-то ментальной невралгии, все меньше надеясь понять, что происходит между ней и этим пожилым господином, которого она с некоторых пор называла не иначе как «папа». Она словно бы надевала разные карнавальные наряды, играя по очереди все роли, которые выпадают человеческому существу, когда и душа, и тело без отдыха принимают все новые позы, но так и не смогла осознать, что предначертано лично ей на планете, погружающейся в полнейшую слепоту. Иногда она хватала телефонную трубку, и голос Хаима на другом конце провода разом освобождал ее от этого бреда, на какую-то минуту делая счастливой. Но не могла же она любить этого милого старого человека той любовью, как любят юношу. Нет, это невозможно, невозможно.

Интерес к странам Дальнего Востока входил в моду, и она отправилась в Индию, в порыве энтузиазма присоединившись к группе молодых гуманитариев-хиппи. В пригороде Бомбея она открыла особенный мир, коему даже имени не осмеливалась подобрать. Там был молодой американец, прекрасный лицом и телом, хотя и в лохмотьях, ежедневно раздававший целый грузовик провизии, делая все это в одиночку и с приличествующим такому занятию сдержанным сочувствием. Он говорил и смеялся, как все нормальные люди, но доходящая до галлюцинации пустота его взгляда временами напоминала ей о Хаиме. Они подружились, и в один прекрасный день молодой человек рассказал ей свою историю: его отец был очень крупным дельцом, влюбившимся в камбоджийку, которую увидел в каком-то порнофильме. Он отправился на ее поиски, нашел, перевез в Лос-Анджелес, а она возьми да и наложи на себя руки. Тогда «старик» впал в отчаяние, но помог сыну в его благотворительном начинании, обеспечив моральной поддержкой и деньгами. Один раз в месяц молодой человек направляется в дорогую бомбейскую гостиницу, там переодевается и садится в самолет до Соединенных Штатов, чтобы повидаться с «психачом» — психологом, без контакта с которым уже не мыслит свою жизнь.

— Одним словом, — определила Сара, — ты в Бомбее проходишь свой курс лечения.

— Именно так, — ответил юный американец. — Я в некотором роде исполняю предписания моего врача. Он действительно считает, что я слишком хрупок, такая чувствительность к душевной боли сама по себе явление болезненное. А потому мне совершенно необходимо зрелище нищеты и отверженности человеческой, чтобы несколько огрубеть, если я захочу однажды принять на себя ответственность в делах, которые мне предстоят.

— Что это за ответственность? — спросила Сара, удивившись тому, как при этих словах изменились тон и выражение лица юноши: он расправил плечи и поглядел ей прямо в глаза, во всем его облике читался вызов и невозмутимая надменность.

— Мы — большая семья, — заявил молодой человек, словно отвечая выученный урок. — Мы принадлежим к группе номер два, объединяющей пятнадцать тысяч душ. Да, моя дорогая, мы — повелители в этом мире, новые цари и императоры, нам следует быть жилистыми не по личной склонности, ибо каждый из нас мог бы прожить миллион жизней, не ударяя пальцем о палец, нет, нам нужно сохранять выносливость, потому что мы держим мир на своих плечах.

— С тобой все в порядке, ты уверен? — спросила Сара, убежденная, что он бредит.

Он умолк, встал и ушел, не произнеся ни слова.

Но вдруг вернулся назад, с силой ударил кулаком по кофейному столику и тотчас удалился, его глаза блуждали, по лицу катился пот. Сара тоже немедленно покинула это место, наняла рикшу и бросилась в одну из бомбейских гостиниц, откуда позвонила Хаиму и рассказала ему всю историю. Хаима она развеселила, он переспросил, как звали молодого человека, и сказал:

— Все это очень возможно. Речь идет действительно об одной из самых влиятельных на земле семей, да и поведение нашего недоумка вполне этому соответствует. Если ранее посылали свое чадо работать на завод, которым ему потом предстояло владеть, то теперь его направляют в гуманитарный фонд, чтобы он научился управлять миром. Но ты-то, милое дитя, ты-то что делаешь в этом ужасном Бомбее?

— Да, действительно, фарс несколько затянулся.

Последовала долгая пауза, потом голос Сары зазвучал снова, она странно засмеялась, это был смех женщины, совершенно ему незнакомой, и назначила Хаиму встречу в Израиле. А сейчас, добавила она, ей нужно купить билет на ближайший самолет.

Когда они встретились в Иерусалиме, оба не могли унять дрожи. Долго стояли около гостиничной кровати, ошарашенно поглядывая друг на друга, и казались не на шутку испуганными. А потом одновременно разразились хохотом, и все прошло великолепно.

2

Из дневниковой записи Хаима, сделанной в тот день: