Утренние поезда

— А если точнее? Кто этот слух принес? Силантий?

— Не. Мы его и в глаза не видели. Сухарев Пашка сказывал.

— Сухарев?

— Он самый. Пашка Сухарев. Охотник.

Лошади, которых привел Харитон, позволили экспедиции продолжать свой маршрут к верховьям Ардыбаша. Теперь ее путь лежал вдоль мелкой речушки с прозрачной водой, едва прикрывавшей каменистое дно.

— Вы здесь намыли свое золотишко? — спросил Смелков у Зимина.

— Да… — удивился Зимин. — Откуда вы знаете?

— Еще в двенадцатом году я обнаружил здесь золото, — рассмеялся Смелков. — Жалкое золотишко. Но если удастся нащупать, откуда попадают сюда эти крохи, мы доберемся и до того стола, где золото навалено грудами! — И, указывая на видневшиеся вдали горы, Смелков, обернувшись к Кобакидзе, сказал: — Золотоносная полоса должна простираться вдоль хребта в осадочной толще. Но золото здесь не на поверхности. Будем закладывать глубокие шурфы.

На затесанном конце штаги чернильным карандашом было выведено: «Инж. Смелков № 1».

Смелков и Кобакидзе укрепили штагу, а Зимин и Куманин сделали первые удары лопатой.

В мокрой от пота рубашке, стоя в глубоком колодце, Зимин накладывал лопатой вырытый грунт в бадейку, привязанную к деревянному вороту на козлах. Харитон, стоявший наверху возле штаги с надписью «Инж. Смелков № 19», поднял бадейку наверх и вывалил грунт в лоток. Вокруг шурфа, чуть поодаль, на бумажках лежали отмытые пробы.

— Как дела? — спросил подошедший к Харитону Арсен.

— Мыслимо ли дело всю землю насквозь прорыть? — проворчал Харитон. — Камни — они и есть камни.

На песчаной отмели, обнаженный до пояса, Зимин умело орудовал лотком, оставляя на дне темный шлих. Тася над небольшим костром просушивала пробы на железном совке. Чуть выше по течению работал Куманин. Лоток явно не слушался его неопытных рук, порода соскальзывала в ручей, и Куманин ладонями пытался удержать ее на лотке.

Заметив подошедшего Кобакидзе, Куманин бросил лоток.

— Хватит. Приказывайте — что угодно сделаю… а переливать из пустого в порожнее — не желаю!

— Когда мы вернемся в Петроград, — негромко сказал Кобакидзе, — напомните мне, пожалуйста, что к двадцати суткам гауптвахты я вам прибавил еще пять… А переливать из пустого, как вы говорите, в порожнее вам все-таки, товарищ Куманин, придется. Все лето. Повторите приказание!

— Есть, переливать из пустого в порожнее, — не глядя на Кобакидзе, повторил Куманин и снова взялся за лоток.

Смелков рассматривал одну из проб, высушенных Тасей, и делал пометки в черной клеенчатой тетрадке.

— Ну что… есть золотишко? — смущенно спросил Митька, присаживаясь рядом со Смелковым.

— Нет, Митя… Пока только запах.

— Да нешто золото пахнет?

Смелков засмеялся.

— Я что хотел спросить, — осторожно начал Митька. — Вот наши мужики ходят, на себя стараются. А вы… тоже для себя?

— Нет, Митя, я геолог, — сказал Смелков.

— А найдете золото… неужто себе ничего не оставите?

— Нет, Митя, — засмеялся Смелков.

— Для кого же тогда ищете? — помрачнел Митька.

— Для дела. Для России.

Митька подумал и сказал:

— Значит, для революции.

— Я сказал, для России, — поправил его Смелков.

— Оно так и выходит. Если для России, значит, для революции. Не для белых же стараетесь?!

Смелков опешил.

Сзади послышался смешок Арсена.

— Что же вы ответите на вопрос, поставленный нашим юным проводником?

— У меня нет времени на разговоры, — недовольно пробурчал Смелков и углубился в свои записи.

Митька и Куманин, притаившись, сидели в камышах невдалеке от таежного черного озерца.

Куманин покрякивал, подманивая уток. Чей-то выстрел с другой стороны озерца вспугнул несколько уток, взметнувшихся в небо. Митька выстрелил. Одна из уток упала, потом взлетела как-то боком и, сделав несколько взмахов одним крылом, снова упала. Митька выбежал из камышей на пригорок, нависавший над озерцом, но, споткнувшись, чуть не упал в яму.

Митька поднялся и увидел старый, заброшенный шурф с осыпавшейся по краям землей. Рядом валялись остатки полусгнившего лотка. В нескольких метрах от шурфа сохранилась давно вырытая землянка. К Митьке подошел Куманин.

— Загляделся на чужой колодец? — засмеялся Куманин. — Своих, что ли, мало?

— А ты погляди.

Оба присели на корточки и увидели белеющие внизу кости.

— Человек… Так и помер в яме, царствие ему небесное!

— Пойду инженера позову, — сказал Митька.

А Куманин направился в землянку. Здесь стояли покосившийся столик и сломанная скамейка, под которой Куманин увидел небольшой крашеный сундучок. Сундучок был заперт на замок. Куманин дернул ржавую щеколду, и тут же замок отвалился. Сундучок был почти пуст — кожаный кисет, патроны и отсыревшие мешочки с порохом, да еще железная коробка с потершейся надписью «Ландрин». Коробка оказалась тяжелой. Куманин попытался открыть крышку, но она проржавела и не поддавалась. Он постукал камнем по краям коробки и наконец раскрыл крышку. В коробке лежал брезентовый мешочек, туго перетянутый шнурком. Разрезав шнурок, Куманин обнаружил внутри какие-то темные тяжелые камешки.

В землянку заглянул Харитон с ружьем в руках.

— Чего нашел?

— Ктой-то полную коробку камней набрал.