Утренние слёзы (Рассказы)

— Кончай, Лёдик, ну, кончай, слышишь, — говорил я ему, виновато опустив голову. — Ты все правильно сделал. Иначе нельзя. Все верно! У нас с ним будут свои счеты. Ясное дело — он подлец. Клянусь тебе, я отомщу ему! Я б ему вот этим ножом сам бы отрезал язык! Сам бы! Вот так…

Я вынул из кармана очень острый складной нож, оголил лезвие, которое с металлическим щелчком встало на место, и, размахнувшись, всадил его в дощатую стену сарая. Я даже вскрикнул от какого-то мгновенного бешенства, в глазах у меня потемнело от злобы, и я зарычал, как звереныш, не в силах сдержать своей ненависти к Серёне. — Я его порежу, гада!

— Сломаешь, — заметил мне Лёдик, — или руку порежешь. Чудак ты вообще…

Он перестал плакать, улыбнулся и опять превратился в того мудрого и осторожного Лёдика, который никогда ничего в своей жизни не делал без ума. Он насупленно смотрел на меня, сдвинув брови и стиснув губы, и с заплаканными глазами был очень похож на Наполеона, которого я видел на картинках. У него даже волосы были подстрижены как у завоевателя.

Лёдика всегда с кем-нибудь путали.

Когда он был еще совсем маленьким, мать отпустила сыну длинные локоны, которые круто завивались вокруг его шейки. И даже повязывала бант на воротничок рубашки. На ноги надевала белые чулки и короткие штанишки, похожие на юбочку. «Ах, какая хорошенькая девочка!» — говорили пассажирки трамвая, когда мать везла Лёдика в гости. Лёдик злился, ненавидя в эти минуты ласковых и добрых теток, и когда те спрашивали: «Девочка, а как тебя зовут?» — отвечал им с мраком в глазах: «Я мальчик», — не догадываясь, конечно, почему его принимают за девочку. «Он у нас мальчик, — говорила мать, цветя в улыбке. — А зовут его Лёдик». И все в вагоне, кто слышал этот разговор, улыбались: «Ах, он мальчик, оказывается! Вон в чем дело! Лёдик, оказывается. Ну, вылитая девочка!»

К нему, уже взрослому человеку, подходили на улице или окликали чужим именем незнакомые люди, всматриваясь в его лицо, в смущении разводя руками или пожимая плечами, изумленно отходили, бормотали что-то вроде: «Поразительное сходство!» — или: «Да вы просто двойник! Извините, пожалуйста. А может, Володя — это ваш брат? Нет у вас брата? Странно…»

В общем, Лёдик многих вводил в заблуждение, но, видимо, то, что его чуть было не спутали с вором-карманником, подействовало на него сильнее всего. Тут уж, конечно, не до улыбок, черт побери! Я это хорошо понимал, переживая за друга, и готов был ночами не спать, чтобы выследить Серёню, который опять куда-то надолго исчез, и отомстить. Я так распалял себя этой навязчивой идеей мести, что в голову мою лезли только кровавые картины расправы. Самые жестокие, какие мог сочинить мой воспаленный мозг, и я не расставался с ножом, отточив его лезвие до остроты бритвы.

И меня ужасно удивляло равнодушие и спокойствие самого Лёдика.

— Надо все хорошенько обдумать, — говорил он, морща лоб. — Что ты думаешь, он один? Ха! Ты его порежешь… В чем я сомневаюсь, конечно, — вставлял он с усмешкой. — Ну, ладно, порежешь… А дальше? Он, конечно, будет стоять на коленях и плакать от страха: «Простите, братцы, больше не буду!» Так, что ли?

— А мы ему пригрозим, если что, мол…

— А что «если что»? Если он кодлу свою соберет, да? А он соберет! Не-ет! Тут надо все обмозговать… Вот уж где нельзя рисковать — это здесь, в таком деле. Нужно наверняка. Чтобы он и не узнал даже, кто его искалечил…

— Как это не узнал?! Ты что! А какой же тогда смысл! Он ведь трус, ты пойми… Трус! Что ж мы с тобой — не отфигачим его как надо? Он нас стороной обходить будет! Какую там кодлу! Он кустарь, на горло берет. Пойми ты, Лёдик.

— Да я понимаю, — отмахивался от моей назойливости Лёдик. — Да где он, кустарь-то этот? Нет его… Кого бить-то? Появится, тогда и будем думать.

В нашем дворе ходили слухи, что Серёня подался на Север, завербовавшись в бригаду лесорубов. Кто-то говорил, что видел его на каком-то рынке или вокзале. Этому верили и не верили, махнув рукой на беспутного Серёню.

Но однажды я сам вдруг столкнулся с ним в нашем дворе: у меня даже ноги ослабли от неожиданного и мгновенного испуга.