Утренний берег

Почти каждый день в жизни у людей случаются необыкновенные события — то у одного человека, то у другого. Такие, что даже и нарочно придумать трудно. Разве мог вообразить Кешка, что останется в квартире один, без соседей? А так случилось. Василий Михайлович — шофер — уехал на Ангару. Тетя Люся получила большую комнату от своего завода.

Пришли управхоз и дворничиха, опечатали пустое жилье. Нет теперь у Кешки соседей, только сургучные унылые печати болтаются на дверях. Можно Кешке не только морской, а какой угодно бой устраивать. В первые дни они с Мишкой так и делали. Чего только не вытворяли! Раньше за такие дела тетя Люся неделю прохода не давала. А сейчас кричи сколько угодно, кувыркайся, на голове ходи. Но ведь как человек устроен?.. Пустая квартира: играй, пой. Нет, не хотят, к Мишке идут. Кешка совсем от дома отбился. Появится к маминому приходу и опять за дверь — до самого вечера.

Однажды, когда Кешка обедал в кухне, ел на скорую руку холодный суп из кастрюли, пришли в квартиру управхоз, дворничиха, а с ними круглая старушка с белобрысой девчонкой.

— Вот вам ключи, — сказал управхоз, срывая печати с обеих комнат. — Живите. Соседи у вас хорошие, мирные. Комнаты тоже хорошие. — Он сам открыл двери, показал старушке и девчонке обои, потолки и только после этого отдал ключи. — Располагайтесь, вещички привозите. Если, скажем, машина нужна и грузчики, в нашем доме склад размещается, у них машинку прихватить не трудно. Я похлопочу.

— Спасибо, — поклонилась старушка. А девчонка начала чертить ногой по полу, будто размечала что-то.

Всего этого из кухни, конечно, не видать. Но ведь на то Кешка и главный жилец в квартире, должен он с новенькими познакомиться. Кешка вышел в коридор, прижал кастрюлю покрепче к животу, отхлебывает ложку за ложкой, наблюдает. Управхоз и дворничиха ушли.

— Ой, бабушка, смотри! — вдруг крикнула девчонка. — Кто это?

— Человек, кто… — ответил Кешка. — Что, людей не видела?

— Ты в этой квартире живешь, мальчик? — поинтересовалась старушка.

— Живу.

Старушка хотела еще что-то спросить, но девчонка подтолкнула ее в бок и засмеялась.

— Смотри, как он ест. Прямо из кастрюли…

— Ну и ем, — ответил Кешка. — Так вкусней; небось не пробовала.

Он зачерпнул полную ложку гущи и, громко жуя, пошел на кухню. Для важности он еще пристукивал по дну кастрюли пальцами, как по бубну.

— Мама, у нас теперь новые жильцы, — объявил он за ужином матери. — Девчонка одна и еще старушка.

На следующий день новые жильцы переезжали. Грузчики носили тяжелые вещи — шкафы, столы, диван, пианино, много ящиков и разных узлов.

Кешка ходил по коридору, посвистывал, тыкал в узлы ботинком. Он с удовольствием помог бы, но девчонка вертелась, как заведенная, всюду поспевала, указывала:

— Шкаф здесь поставьте. Диван — здесь. Вот сюда для телевизора шкафчик. Здесь книжные шкафы.

Старушка сидела на подоконнике в комнате и лишь иногда поправляла ее.

— Не сюда, Анечка, здесь кресло.

Кешку девчонка будто и не замечала. Только один раз она обратилась к нему, да и то обидно.

— Вместо того чтобы болтаться без дела, помоги. Бабушка больная, а я одна не могу… — Нужно было придвинуть к стене поплотнее туалет из светлого дерева с высоким овальным зеркалом.

— Не можешь, дык и воображать нечего, — ответил Кешка с вызовом. Он уцепился за зеркало. — Давай!.. Рраз!.. Раз, два, взяли!..

Девчонка надменно посмотрела на него. А когда зеркало было установлено на место, пробормотала так, чтобы слышал один только Кешка:

— Дикарь.

— Барракуда[1], — огрызнулся Кешка в ответ.

Вот так и начали завязываться Кешкины отношения с девчонкой Анечкой.

Вечером мама тоже познакомилась с новыми соседями. Они долго стояли на кухне со старушкой. Мама рассказывала о себе, о своей работе, о Кешке.

— Одичал он у меня. Я на работе целый день.

— Да, да, — кивала старушка. — Я так же своего растила. Отец продкомиссаром был. В Средней Азии погиб…

Теперь рассказывала старушка, а мама кивала.

Девчонка вела себя с большим достоинством, как взрослая.

Если есть на свете цапли с короткой шеей, то девчонка напоминала Кешке именно такую птицу. Она любила, зацепив одну ногу за другую и наклонив голову, искоса поглядывать за Кешкой. Посмотрит-посмотрит и что-нибудь скажет умное, вроде:

— Давай я на тебя буду культурно влиять.

— Попробуй только.

— Причешись, неприлично ходить лохматому.

— А тебе что за дело?

— Ненормальный…

— Барракуда!

Однажды девчонка сказала Кешке:

— Ты такой невоспитанный дикарь потому, что у тебя отца нет.

— А у тебя-то есть?

— У меня есть. Мой папа на Севере, он там важное месторождение разведывает.