Утренний чтец

Прискорбный инцидент, жертвой которого стал г-н Карминетти, занимавший на протяжении 28 лет должность оператора станка с ЧПУ в Компании по природной переработке и утилизации отходов, стал следствием преступной халатности данного оператора; кроме того, в его крови было выявлено содержание алкоголя на уровне более 2 промилле.

Да, Белан не сомневался: именно алкоголь подвел Джузеппе. Адвокаты и эксперты, на которых наседала STERN, просто обернули этот факт против него, не пытаясь разобраться в истинных причинах случившейся мерзости. Эти стервятники едва не вычли у него стоимость разодранной в клочья спецовки и сорока пяти минут простоя машины. Всего каких-то сорок пять минут, ни минутой больше – ровно столько понадобилось пожарным, чтобы извлечь оравшего от боли и бешено махавшего руками Джузеппе из ямы, с кучи книг, пивших его кровь; весь его рассудок засосало в два бездонных колодца боли, образовавшихся на месте ног. Он заменил одну из боковых форсунок и уже собирался вылезать из резервуара, когда Тварь откусила ему нижние конечности до середины ляжки. И не успели закрыться дверцы “скорой помощи”, как Ковальски собственноручно запустил механизм, пока Белан, вцепившись обеими руками в унитаз, выворачивался наизнанку в туалете. Говнюк врубил машину, когда последние крики Джузеппе еще звучали в цеху. Белан так и не смог простить толстяку этого поступка. Врубил с одной-единственной целью – любой ценой завершить начатое, перемолоть в бумажную массу содержимое тридцативосьмитонного кузова. И это содержимое смешалось в брюхе Твари с бесформенной кашей, в которую превратились ноги оператора Карминетти. The show must go on, и мир его ногам!

* * *

Алкоголь был не единственным объяснением. Белан верил Джузеппе, а тот клялся, что соблюдал все меры безопасности, что, конечно, он тогда принял свою дозу красного, как и в любой другой божий день, но что он бы никогда не спустился в яму, не блокировав все эти долбаные предохранители. Белан знал Джузеппе и знал, что тот всегда относился к Твари с недоверием. “Берегись ее, малыш! Она порочна, в один прекрасный день она может обойтись с нами так же, как с крысами!” – вечно твердил он. Белан тоже замечал. Они ни разу не обсудили всерьез эту проблему – проблему крыс. Трудно говорить о вещах, не укладывающихся в голове. Каждый знал, что другой тоже знает, и все. Один-единственный раз Джузеппе заикнулся о крысах Ковальски. Давно, задолго до трагедии. Обнаружив поутру очередную жертву, Джузеппе отправился к толстяку поделиться своими опасениями, но ничего из этого не получилось. Видимо, шеф с присущим ему мастерством послал его подальше и со всей любезностью погнал работать, догадывался Белан. Джузеппе вышел из кабинета белый как мел, с серьезным лицом. Белан промолчал. И до сих пор жалел об этом. Может, если бы он тоже встрял, они бы изучили вопрос поподробнее и попытались понять, откуда с раннего утра в резервуаре у задницы “Церстор-500” берутся растерзанные крысы, если накануне вечером их там не было. Белан провел собственное расследование, изучил все возможные версии, отбрасывая их одну за другой, пока не осталась одна, самая немыслимая, самая невероятная и тем не менее единственно стоящая, – а именно, что Тварь не просто машина, а нечто большее, и что она порой посреди ночи включается сама по себе, когда какие-нибудь дурацкие грызуны начинают семенить у нее в глотке.

* * *