Утренний хоббит

— Угощайся, Утренник! — любезно предложил Фергюс. — Оголодал, наверное, в дороге. Твоего пони уже расседлали, вещи отнесли в комнату. Отдыхай, подкрепись! Господин Олмер прибудет ближе к полуночи, просил обязательно его дождаться.

Томас был очень голоден, поэтому не стал донимать кабатчика глупыми вопросами, мол: — "А кто он такой, этот господин Олмер? И что ему, собственно, надо от бедного хоббита?", а лишь благодарно кивнул головой и принялся за еду.

Но смутные сомнения его не покидали. Всё, вроде, вокруг было знакомым и привычным, но каким-то очень уж неудобным, честное слово. Не родным, выражаясь проще.

Вот Томас плеснул в оловянную кружку вина из светло-розовой бутылки, и тут же поймал себя на мысли, что оловянные кружки предназначаются для яблочного сока и пива, а вино надо пить из стеклянных бокалов. Принято тут так, и точка. Он пригубил вина, поморщился: вкус был странным, с заметной кислинкой.

"Вот в Клагенфурте — молодое красное вино! Не чета этому пойлу…", — шустрой мышкой пробежала в голове странная и отрывочная мысль.

С едой наблюдалась та же история. Бульон, заливное мясо, овощи, тушенные с грибами, ветчина, сыр, хлеб — всё это было непривычным на вкус, пресным и абсолютно несолёным. Он поискал на столе склянки со специями — посолить, поперчить — но ничего похожего не обнаружил.

— Что-то потерял, милейший Утренник? — поинтересовался бас.

Томас обернулся, за его спиной стоял широко улыбающийся Самуэль Фергюс с глиняной кружкой в руках. А вот глаза трактирщика были очень внимательными и слегка напряжёнными.

— Вино и пиво нынче — так себе, — непринуждённо заявил Фергюс. — А вот грушевый сидр — высший класс! Пей, Утренник, я угощаю! Собственный авторский рецепт.

Отпив из предложенной кружки треть, Томас подумал: — "Какая такая — соль? Какой ещё — перец? Нет в Хоббитании, да и во всём Средиземье ничего подобного! Да и не было никогда…. И, вообще, пора прогуляться немного, вдохнуть свежего воздуха. Душно здесь…".

Он поднялся из-за стола, достал из кожаного кисета, висящего на поясе, старенькую вересковую трубку, не торопясь, набил её табаком и направился к низкой входной двери.

— Эй, Утренник! — окликнул хозяин таверны, — Погулять собрался? Не отходи только далеко, а то господин Олмер волноваться будет.

"Олмер? Конечно же, Олмер!", — вспомнил Томас. — "Следопыт местный, хорошо известный в Хоббитании. Знаменитая личность, даже легендарная. А грушевый сидр у Фергюса знатный, просто замечательно восстанавливает память…".

Он вышел на крыльцо, аккуратно прикрыл за собой дверь и спустился по каменным ступеням во двор. Вокруг было тепло, безветренно и бесконечно уютно. В траве успокаивающе щёлкали сверчки, громко стрекотали цикады. Приближалась ночь, солнце уже скрылось в тёмных облаках, висевших на западном краю неба. На востоке показался зеленоватый серп.

— Это что же — Луна? — вслух удивился Томас. — Но почему же она зелёная, чёрт меня побери?!

Луна никак не отреагировала на его эмоциональный вопрос, так и не поменяв цвета, а вот серебристый девичий голосок лукаво поинтересовался:

— Какая же ещё? Конечно, зелёная!

— Луна, она жёлтая, — хмуро сообщил Томас.

— С каких это ещё грибов раздольских — жёлтая? — возмутился голосок. — Зелёная! Это знает любой карапуз…. Ты, Утренний хоббит, наверное, дальтоник. Мне один знакомый маг рассказывал, мол, бывают такие — люди, хоббиты, тролли, орки, да и гномы — которые жёлтого цвета не могут отличить от зелёного.

Томас прикурил, пощёлкав кремниевым кресалом, вересковую трубку, выпустил в небо струю ароматного дыма, и только после этого повернулся на девяносто градусов.

Жёлто-малиновые отблески костра отражались от водной поверхности прямоугольного пруда, обложенного по периметру диким камнем. Пруд был густо покрыт изысканными узорами тёмно-зелёных водорослей и бело-розовыми розетками кувшинок. Что ещё? Ах, да! Две тени — то, сжимаясь, то, снова вырастая — приплясывали между кувшинками.

У костра…. Не было никакого костра! Возле пузатой стеклянной банки, наполовину заполненной жёлто-малиновыми светлячками, на дубовых трактирных табуретах сидели, э-э-э…, две уже знакомые личности.

Во-первых, та девушка, певшая в таверне печальную балладу. Длинное платье — всё в оборочках и рюшечках, выпуклые щёчки, задорные голубые глаза. Ну, и круглые лимонно-жёлтые уши, щедро покрытые толстыми и кучерявыми волосками. Симпатичными такими, цвета благородного янтаря…

"Где-то, определённо, я уже её видел! Причём, не в трактире", — решил Томас. — "Только вот, где конкретно? Когда? Не вспомнить…".

Во-вторых, существо с кошачьей головой, являвшееся, очевидно, трактирным служкой.

Томас постучал погасшей трубкой, выбивая не до конца догоревший табак, о собственную правую пятку и решил, что твёрдые хоббитанские пятки — вещи сугубо полезные.

"А если такой каменной штуковиной вмазать — обычной мавашей-гири — в лоб подлого врага?", — тут же подумалось. — "Да, искренне не завидую получившему…".