Утро богов

На Деву Марию нашел святой дух, так родился извечный младенец, сын божий. Имя Христос почитаемо всеми верующими. Оно получило силу обновленной реальности. В другом истоке божьего бытия, наделенном той же силой реальности, Исида так же точно зачала от духа, от святого духа. Так велика и чудодейственна любовь небесной пары, что дух погибшего Осириса и стал отцом Гора. Я еще раз назову всех членов божественной семьи в произношении великой богини: Озирис, Изида, Гор. Развитие этой древней истории не исключает подобных же повторов и вариаций. Ведь боги бессмертны. Бессмертна любовь, бессмертно совершенствование.

Однажды Жанна спросила, все ли родственники великой богини живы. Та ответила: да, у нас все живы.

Вступив в новую Эру Водолея, оставив позади Эру Рыб, человечество приобщается к обновленной божественной реальности. Первая ступень преображения — явления и беседы Богородицы с людьми. Вторая — ее сошествие на Землю в образе игуменьи, ее наставления, ее опека. Так говорит она сама. О том, что будет далее, мне судить не дано.

Великая прекрасная богиня не порывает связи с Землей. Она принимала и принимает самое живое участие в событиях. Человечество обязано ей своим становлением, развитием, судьбой. Я отчетливо сознаю, с каким вниманием, с какой деликатностью, настойчивостью, она помогает заблудшему и, к сожалению, неспособному мыслить человечеству. И если боги и прежде всего великая богиня не могли из-за этой неспособности мыслить, сообщать и оповещать о жизни богов смертных, то теперь, в новой Эре Водолея, человеку многое будет дано. Хочется добавить: и многое спросится.

Мне вспоминается вечер в Доме журналистов, когда мы с Жанной ушли с какого-то скучнейшего мероприятия, на которое я рискнул ее пригласить. В баре, в полутьме, за чашкой кофе мы беседовали о прекрасной богине, и, как всегда, каждое слово оставалось в памяти.

Над потолком там подвешен светильник в виде белого шара. Диаметр его превышает полметра. Жанна несколько раз пристально рассматривала его. Я спросил, почему.

— Вспоминаю то утро, когда Богоматерь показала мне того, от кого зависело разрешение ответить на твои вопросы.

— Ну, я тогда перестарался… ты же сказала от ее имени: пусть будут записаны эти мои вопросы. И я написал целую космогоническую поэму в вопросах.

— Я не поэтому вспомнила. Я видела его. Понимаешь — его! Его лицо, свет, яркий-яркий. И он был в светлом шаре. Я различала этот шар так же отчетливо, как вот этот необыкновенный светильник.

Я тоже пристально рассматривал этот шар-светильник. У него слегка овальная форма. Что-то притягивало к нему взгляд. Я старался представить эту встречу… с ним.

— У тебя, наверное, будет болеть голова от яркого света, — сказала Жанна.

— Если я буду не готов его увидеть. Так?

— Да. Она сказала потом, что я слишком рано его увидела.

— Я был бы рад увидеть его даже в подобном случае… передай ей.

Я думал тогда о судьбе великих богов, таких же эмоциональных, как кроманьонцы, как современные люди, устающих, как иногда устает прекрасная богиня, иногда ужасающихся, по словам Жанны, поступкам людей.

— Иногда им становится плохо… от того, что делают люди!

— Понимаю, — ответил я ей, хотя понять это сразу нельзя, как нельзя сразу понять, что она видела великого Осириса.

Разговор о заданных мной вопросах состоялся 2 марта 1991 года.

Богоматерь была в желтой золотистой меховой накидке. Появилась поздно, около шести утра. Казалась усталой, даже измученной.

— Ты так поздно… наверное, устала? — спросила Жанна.

— Ты хотела меня видеть — вот и пришла.

— Я переписала его вопросы и слова, то, что его интересует. Я прочитаю тебе сейчас…

Богоматерь слушала все это, потом приложила свободную руку к накидке, к виску; так поступает человек, хватаясь за голову. Она сказала:

— Но он уже многое из этого знает!

После паузы:

— Я помогу ему.

— Прочитать снова все?

— Нет, я все знаю и помогу ему.

— Скажи хоть, как по-вашему один, единица?

Она рукой начертила в воздухе черную окружность, внутри поставила точку.

— Не понимаю… скажи, тебе много лет?

— Да, много.

— А дедушка мальчика жив?

— Да, у нас все живы.

Уходя, она повторяла как рефрен, это звучало как слабеющее эхо:

— Зена, зена, зена…

Это могло звучать и как «зено». Жанна точно не помнила.

На этот раз она уходила или, точнее, исчезала, не стоя лицом к Жанне, не повернувшись боком, как иногда бывало, а ее слегка качнуло влево и вправо, и Жанна как будто заметила, что задернулась едва различимая ткань балдахина или занавески. Потом она исчезла.

В то утро от нее шел жар. Потом Жанну знобило. Она приняла горячий душ, но горячая вода казалась даже прохладной.

Богоматерь появилась через четыре дня.

— Передай, чтобы он берег здоровье три недели, особенно в начале каждой недели! Пусть не принимает участия в крупных делах. Об этом ему будет звонок из другой части — поймет.

— Из другого города?

— Он поймет!

— Ты обещала ответить на его вопросы!

— Я еще не получила на это разрешения, — сказала великая богиня.

— Кто дает разрешение? Ты можешь его показать?

— Могу.