Утро было глазом

Вышел в подсобку составлять заключение, прихватил с собой тетрадку с пометками. Обложка оказалась в пенистой крови. А, толку!

Сидел на низком, поведенном кресле и составлял заключение. Для архива взяты куски мозга, сердца, легких, печени… Скучно. Как же скучно. И как все смерти похожи одна на другую. Души нет, у нее души нет, у смерти душа есть, а у трупа женского пола уже нет. Механическая асфиксия от сдавления органов шеи петлей, борозда с признаками прижизненности, но без прикуса языка. Хоть чем-то выделяется. Венозное полнокровие внутренностей, отек головного мозга, убитые горем родители, наказанный безрассудством жених, так, милочка? И кого ты наказала? Кого?

За окном подрагивала растяжка – на красной кирпичной стене. Порошил мелкий снег. Но он сойдет. Павел Васильевич не верил в скорую зиму.

Петля квалифицируется как причинившая тяжкий вред здоровью. Так и так. Давность смерти – 48 часов. Что еще? Причины смерти? А оно вам надо? Непонимание. Вот так и напишу. Так и напишу.

Но вместо этого он увидел, что так и не дал имя трупу. Исправил порывисто – София Павловна Бортникова. Перечитал. Подошел к чайнику, налил себе чашку холодного чая. Чай был зеленый, скукожившийся, расправляться во внутренности чашки не хотел.

Красивый труп. Красивая девушка. Все-таки жаль ее. Бесконечно. Но это лишь очередной рабочий день его. Обыкновенный день.

Посмотрел на заключение, помедлил и написал под ним – госврач, судмедэксперт Павел Васильевич Бортников.

И расписался. Не глядя на имя.

Рекомендуем книги по теме

Не говори о нём

Игорь Белодед

Тёмная Лида: Повести и рассказы

Владимир Лидский

Рагнарёк, или Попытка присвоить мир

Павел Селуков

Гнездо синицы

Рома Декабрев