Утро: история любви

Трусики с Оли снял и теперь для «рисования» раздолье! Если что-то в «рисунке» не получается, то «стирает» его, нежно поглаживая ладонью. Спина вся «разрисована», и осталась свободной лишь… вновь открытая территория! Используя «естественный рельеф», на одном «бугорке» нарисовал еще мельницу, теперь ветряную, на втором – бобровый пруд. Но, видимо, на попе «рисовать» сложнее, чем на спинке, «стирает» ладошкой все чаще и все дольше.

А где бобры жить будут? – интересуется Оля.

Сейчас хатку им нарисую…

Почему-то вместо бобровой хатки рисует речку, вытекающую из пруда. Но, видимо, не получился рисунок, сразу речку «стирать» начал. Оля поеживается.

Ты чего, Зайка?

Щекотно… Да это, вроде, уже и не спинка…

Но ведь речке надо куда-то течь.

Возразить нечего, но и щекотно.

А давай я тебе на животике порисую?

Олечка переворачивается животом вверх, и Леша начинает «разрисовывать» подружке живот, опять используя «естественный рельеф». Но место на животе закончилось очень быстро, «рисует» на ножках, но там места еще меньше. Леша «рисует» с внутренней стороны бедер, для чего Олечка немного раздвигает ножки. Видимо, «рисовать» стало очень сложно, стирает все чаще, все дольше… «Стирая» не получившийся «рисунок», целует свою подружку. И опять «рисует» речку, для нее осталось немножко места, узкая полоска. Течет речка по животику сверху и заканчивается на треугольнике в низу живота. Но нет, не получилась речка. Исток вроде бы получился, но устье речки не удалось и приходится его «стирать». Но, видимо, и «стирается» плохо, что-то задержалась ладошка.

«Около речки растут…» – объясняет Леша рисунок, но ладошка осталась на месте. Оленька так и не узнала, что же должно было вырасти около речки. Художник замер и ничего не рисует, нежно поглаживает-ласкает свою милую подружку.

Котик, но это вроде и не животик… Порисуй, пожалуйста.

Пожалуйста, – соглашается Котик, – но сначала надо стереть прежний рисунок.

Он старательно стирает ладошкой, но начинает почему-то с середины «картины», с животика. Поднимается выше, гладит девичьи груди, целует их, целует нежные сосочки, рука, стирая речку, опускается в низ живота, там и задерживается. Художник уже забыл, что хотел «стереть» рисунок, нежно ласкает подружку. Оля крепко обнимает своего художника, прижимает к себе, губы сливаются в поцелуе. Шепчут друг дружке ласковые слова. Рисование закончено, Алеша нежно целует подружку, она же лежит с закрытыми глазами, улыбается, с радостью отдается ласкам милого.

Они опять лежат в обнимку, Леша целует подружку, нежно ее гладит. «Мне надо в ванну», – шепчет Оля и, выскользнув из объятий милого, убегает. Пока подружка в ванной, Леша надел шорты, убрал постель, сложил диван. Только закончил, как вернулась Олюня, правда в полотенце завернулась. Мокрые волосы пахли чем-то необыкновенно вкусным. Да и вся она была такая свежая, какая-то новая. Парень не мог бы подобрать слова, выражающие его чувства. Настроение у него было прекрасное – солнечное утро, выходной, и он со своей Олечкой. Ему захотелось подшутить над подружкой.

Молча обошел ее кругом, внимательно рассматривая полотенце. «Интересно как…» – наконец сказал он, продолжая разглядывать полотенце.

Что интересно, Котик?

Да полотенце-то – мое!

Как это – твое? Ты что, Леш?

Оля была в смущении, как у нее могло оказаться Лешино полотенце? Он не приходил со своим полотенцем, а уж она и подавно не брала.

Вот же моя метка, сама смотри.

Да где? – Оля тщетно пытается разглядеть метку.

Вот она, – снимает с подружки полотенце и… бросает на стул.

Оставшись стоять посреди комнаты голенькой, Оля по-прежнему не понимает, что происходит. Солнце освещает молодое, стройное тело, окрашивая его в золотистый цвет – за лето девчонка хорошо загорела. Глядя на удивленное личико милой подружки, Леша рассмеялся.

Глупенькая девочка! Я разыграл тебя, мне надо было снять полотенце!

Ах ты, умненький мальчик! Я тебе покажу разыграл!

Оля потянулась к подушке, чтобы покарать любимого. Но Леша опередил, подхватив подружку на руки – под спину и под бедра, да почти под попу. Стал легонько кружить. Оленька обхватила милого за шею, чтобы не уронил.

Котище хитрый! Да ты ведь меня уронишь!

Не уроню, красавица!

Котище не удержался и поцеловал любимую в нежные грудки. Потом, не прекращая кружить, стал целовать живот. Целовал ласково, нежно. Олюньке хоть и было щекотно, но пыталась сдерживаться и не засмеяться. «Котик, щекотно!» – девчонка «боялась» щекотки. Но Котик продолжал целовать везде, где мог дотянуться. И целовал нежно, слегка касаясь тела губами, да еще щекотали молодые и пушистые усики. Оля не выдержала и стала хохотать.

Лешенька, – просила милого дружка сквозь смех, – прекрати! Ой, не могу больше! Ну, Лешик, прекрати пожалуйста! Отпусти меня!

Хорошо, пойдем завтракать, – и не отпуская подружку, направился к двери.

Леша, стой! Отпусти меня!

Что, Зайка? – по тону понял, что надо игру прекращать.

Котик, отпусти меня, я не пойду на кухню голая! Ты иди и приготовь, пожалуйста, завтрак, а я пока оденусь. Ступай, милый!