Утро магов (Посвящение в фантастический реализм)

Вот основа гербигерианской и нацистской мысли. Теперь давайте разберемся в этой основе.

Глава 7 * МАРСИАНЕ В НЮРНБЕРГЕ

Германские инженеры, чьи работы способствовали созданию ракет, поднявших в небо первые искусственные спутники, запоздали с созданием "Фау-2"... по вине нацистских главарей. Генерал Вальтер Дорнбергер руководил испытаниями на Пенемюнде, где родились телеуправляемые снаряды. Эти испытания приостановили, чтобы представить доклады генерала на рассмотрение апостолов гербигерианской космогонии. Речь прежде всего шла о том, чтобы знать, как будут реагировать космические пространства, "вечные льды", и не вызовет ли насилие над стратосферой какого-либо бедствия на Земле.

В своих мемуарах Дорнбергер рассказывает, что немного позже работы были приостановлены еще на два месяца. Фюреру привиделось, что "Фау-2" не сработают, или что Небо отомстит. Это видение имело место в состоянии особого транса, и в глазах руководителей приобрело большое значение, большее, чем мнение инженеровспециалистов. За спиной у научной и организаторской деятельности Германии жил дух древней магии. Этот дух не умер и сейчас. В январе 1958 г. шведский инженер Роберт Энгстрем направил в Нью-Йорк, в Академию наук, меморандум, чтобы предостеречь США против опытов в области астронавтики. "Прежде чем осуществлять такие опыты, нужно исследовать современными средствами небесную механику", - заявил инженер и продолжал в гербигеровском духе: "Взрыв водородной бомбы на Луне может вызвать ужасающие потопы на Земле". В этом странном предостережении можно увидеть паранаучную идею об изменении лунной гравитации и мистическую мысль о каре, посланной Вселенной, где все отражается во всем. Эти идеи (которые, впрочем, не следовало бы отбрасывать полностью при желании держать открытыми все пути познания) в своей исходной форме продолжают сохранять известную притягательность. По окончании знаменитого расследования американец Мартин Гарднер в 1953 г. насчитал более миллиона последователей Гербигера в Англии, Германии и США. В Лондоне Г. Ш Беллами продолжает в течение 30 лет создавать антропологию, учитывающую крушение трех лун и существование великанов вторичной и третичной эпох. Это он просил русских после войны разрешить снарядить экспедицию на гору Арарат (кстати, гора Арарат находится на территории Турции (прим. ред.), где рассчитывал обнаружить Ноев ковчег. ТАСС, конечно, опубликовал категорический отказ, советское правительство объявило позицию Беллами фашистской, считая, что такие паранаучные течения могут лишь пробудить "опасные силы". Во Франции университетский профессор и поэт Дени Сора взял на себя роль представителя Беллами, а успех книги И. Великовского показал, что многие умы все-таки продолжают тяготеть к магической концепции мира. И, что само собой разумеется, интеллектуалы, испытавшие влияние Рене Генона, а также последователи Гурджиева, протягивают руки гербигерианцам.

В 1952 г. немецкий писатель (ФРГ) Эльмар Бругг опубликовал большую работу, прославлявшую "отца вечного льда", "Коперника XX века". Он писал: "Теория Вечного Льда - не только значительный вклад в науку. Это раскрытие вечных и неизменных связей между Космосом и всеми событиями на Земле. Она связывает с космическими событиями катаклизмы, приписываемые климату, болезням, смертям, преступлениям, и таким образом открывает двери всему новому в развитии человечества. Молчание классической науки по поводу этой теории можно объяснить только заговором ничтожеств".

* * *

Крупнейший австрийский романист Роберт Музиль, чьи произведения можно сравнить с книгами Пруста и Джойса (имеется в виду его роман "Человек без качеств") великолепно показал состояние умов в Германии в тот момент, когда на Гербигера "снизошло" озарение, и ефрейтор Гитлер взлелеял мечту об "искуплении" для своего народа.

"Представители духовной жизни в Германии, - писал Музиль, - томились неудовлетворенностью... Их мысль не находила покоя, потому что стремилась проникнуть в ту неустранимую сторону вещей, которая вечно блуждает, никогда не имея возможности вернуться к порядку. Таким образом, они в конце концов убедились, что эпоха, в которую они жили, обречена на интеллектуальное бесплодие и не может быть спасена ничем: ни совершенно исключительным событием, ни человеком. Тогда-то и родился среди тех, кого называют интеллектуалами, вкус к слову "искупление". Они решили, что жизнь остановится, если вскоре не придет мессия. В данном случае это был мессия в медицине, который должен был спасти искусство эскулапов от лабораторных исследований, от которых люди страдают и умирают, не получая лечения; или мессия в поэзии, способный написать драму, которая привлекла бы в театры миллионы людей, и при этом совершенно оригинальную в своем духовном благородстве. Кроме убеждения в том, что нет такого вида человеческой деятельности, который мог бы быть "спасен" без вмешательства особого мессии, существовала еще, конечно, банальная мечта о мессии, обладающем огромной силой, чтобы "искупить все".