Утро под Катовице. Книга 1

После позднего завтрака я более тщательно обследовал местность, ставшую нам временным пристанищем. Этот лесной массив был сравнительно небольшим — пять километров в длину и три в ширину, но он был практически весь расположен на пологих склонах двух высоких холмов (перепад высот около пятидесяти метров) и разделяющей две вершины седловины. Обдумав увиденное и сверившись с картой, я решил ночью поменять стоянку. До вечера оставалось совсем немного времени, которое я вновь посвятил ничегонеделанию (самый лучший способ занять время!). А в десять часов вечера я вывел танк к дороге, потом по следу вернулся к ранее пересечённому ручью и двинулся вверх по руслу, которое через два километров покинул и поднялся по склону, поставив панцер в седловине. Если кто и обнаружит следы на моей прежней стоянке, то все будет выглядеть так, что я уехал оттуда по дороге.

Утром я прошёлся вдоль русла, чтобы убедиться, что следов не осталось, потом замаскировал место выхода из ручья и вернулся на стоянку. Там я распустил одну шинель на полосы, взял накопившиеся пустые консервные банки и по дальнему периметру стоянки устроил примитивную сигнализацию на наиболее удобных путях подхода. Теперь если кто-то посторонний попробует приблизиться к лагерю, то бренчание банок предупредит нас об опасности. Далее я занялся строительством шалаша, которое продвигалось довольно медленно, по причине того, что я не пользовался топором во избежание шума, а срезал ветки и деревца ножом. Стараясь строить бесшумно и основательно, я так и не успел построить временное жилище до вечера, поэтому мы завалились спать под днищем танка. На следующий день к обеду я завершил строительство шалаша, после чего приступил к подробному инструктажу спутницы.

— Ты должна понять, что этот танк представляет большую ценность для СССР, но так как он находится во временном союзе с Германией, то для русских важно не только получить танк, но и сохранить этот факт в тайне. Поэтому ты никому не должна говорить ни про танк, ни про меня. А то для сохранения секретности, они могут тебя ликвидировать, — услышав и поняв мою фразу, девушка испуганно закрыла рот руками.

— А как же ты? — Ведь тебя они тоже могут?..

— Я — один, и к тому же сам не заинтересован в разглашении этой информации, поэтому, думаю, что мне ничего не угрожает, — в этом я конечно, был совершенно не уверен, хотя и делал хорошую мину при плохой игре. Исходя из того, что я читал про нынешние органы госбезопасности, решение в стиле «нет человека — нет проблемы» вполне в духе времени. Но не бросать же в лесу танк, который я с таким трудом и кровью протащил через всю Польшу!

Так что мы вместе придумаем легенду твоего одиночного пути от Кракова до Немирова, — продолжил я наставления, — ты её заучишь наизусть и никому — даже маме с папой, а уж тем более дяде, не будешь рассказывать ни про меня, ни про танк!

После этого, надеюсь, весьма убедительного вступления, мы перешли к составлению легенды, тщательно продумывая, где она шла, что видела. Этим мы занимались до вечера, а утром Болеслава мне сообщила, что у неё кончились критические дни, после чего мы выпали из реальности на два дня. Она даже кашу не готовила — когда у нас кончались силы, мы быстро съедали по банке холодной тушёнки, запивали её красным вином из горлышка бутылки и вновь набрасывались друг на друга.

Двадцать третьего числа гормональный шторм несколько поутих и рассудок частично вернулся к нам. Болеслава вернулась к своим обязанностям кухарки, и мы даже стали находить немного времени для продолжения заучивания её легенды. Утром двадцать седьмого сентября, поднявшись на вершину близлежащего холма, я увидел колонну пехотного батальона Красной Армии, движущуюся в направлении Немирова. Вернувшись, я сообщил об этом девушке:

— Русские занимают город, ночью я отведу тебя к дяде.

Девушка, услышав это, заплакала и мне пришлось её успокаивать. Совершенно естественно утешение расстроившийся девушки перешло в горизонтальную плоскость и продолжалось до самого вечера. А когда стемнело, я помог спутнице одеться и привести себя в порядок. После чего повел Болеславу в направлении города, нагрузившись её чемоданами и мешком с продовольствием (кто его знает, как у дяди Абрама с продуктами в это сложное время). После того, как мы подошли к городу, я решил подождать до полуночи, а уж потом проводить разведку. Пока было время, я сделал тайник с деньгами и золотом, выделенными мною для Болеславы, потом ещё раз проинструктировал девушку:

— Скажешь, что продукты обменяла у отходящих немцев на золотой перстень, а про то, как добиралась от Кракова старайся говорить в общих чертах, без подробностей, а то ты плохо легенду выучила, времени не хватило. Про золото и деньги скажешь только отцу, объяснив, что случайно нашла на дороге в разбитой машине. И ни при каких обстоятельствах, ты не должна говорить обо мне и танке!

— А ты точно меня найдешь?

— Конечно, адрес я твой знаю, жди там от меня весточки!

— Тогда поцелуй меня!