Утро под Катовице (СИ)

Боец грустно покачал головой:

Плохо, ранение в грудь, без сознания.

Да, печально, шансов мало. Его бы надо прооперировать, однако здесь только санитары, которые кроме как перевязать рану, больше ничего не умеют.

У него планшетка была, не знаешь, где она?

Посмотри под лавкой, — санитар махнул в сторону.

Сделав пару шагов в сторону, я подошёл к лавке, на которой сидели легко раненые и, сев на корточки и наклонившись заглянул под скамью. Здесь были свалены шинели, винтовки, вещмешки. Осторожно перемещаясь в тесном помещении, я смог отыскать искомую планшетку. Найдя в ней бумагу и карандаш, я переписал всех раненных пограничников, находящихся в бане, потом узнал у санитара, где лежат убитые и также их переписал. С этими записями я вернулся в штабную избу, в которой стало уже значительно меньше дыма, и спросил Фомина:

Товарищ старший лейтенант, есть данные по убитым финнам?

Пока нет, но скоро принесут. Но там ведь не только ваши, но и наши трупы. Как делить будем?

Ишь какой! Убитых финнов ему подавай! У нас считай от взвода ничего не осталось, а он о наградах думает. И приписать тут ничего не получится — сколько финских документов сдано, столько вражеских мертвяков на подразделение и запишут.

А что тут сложного? Все с пулевыми — наши, с осколочными — ваши.

Фомин задумчиво нахмурился:

Так не совсем честно получится, мы ведь вас спасли!

А что, сейчас в Красной Армии за спасение мертвыми душами платить принято? — спросил я его ироническим тоном, — За спасение вот Вам небольшой презент, товарищ старший лейтенант, — я достал из-за пазухи «Парабеллум» и положил его на стол перед офицером, всё-таки они действительно нас спасли, а мне такие трофеи не по рангу, да и ТТ у меня есть, который тоже от всех скрывать надо, чтобы не забрали.

Фомин взял в руки немецкий пистолет и, несколько повеселев, принялся разглядывать.

Ладно, посмотрим, что по твоей арифметике получится. Гринюк! — подозвал он к себе вестового, — Беги к комиссару, он там на опушке мертвяков считает, скажи, чтобы отдельно посчитал с пулевыми и осколочными.

Есть! — энергичный боец, козырнув, умчался на улицу.

Проводив его взглядом, я сел по турецки на пол, и, используя лавку в качестве стола — другой-то мебели в доме нет — принялся писать рапорт химическим карандашом. За двадцать минут я написал почти полностью два экземпляра — там оставалось только проставить количество уничтоженных финнов. В это время появились Краснов сотоварищи с оружием, ранцами и увязанными в узлы маскхалатами.

Так, бойцы, давайте доставайте финские консервы десять штук и грейте в печке!

Красноармейцы, с которых вся борзость слетела, как и не бывало, быстро принялись за дело. Но я-то помню… Всё помню!

Когда консервы подогрелись, я было приказал Краснову взять четыре банки и отнести их раненым, но Фомин сказал, что он уже распорядился, чтобы их покормили из сухпайков, которые были в вещмешках наших бойцов. Тогда я разрешил бойцам съесть по две банки. Во время обеда появился комиссар с раскладом по вражеским трупам. Согласно его подсчётам, от пулевых попаданий погибло двадцать семь финнов — это с учётом уничтоженных на поле в самом начале, но без убитых мной на высотке. А от осколков погибло всего восемь. Видимо, финны быстро сообразили, что дело пахнет керосином и успели отойти вглубь леса. Отправив моих бойцов на улицу, чтобы не слышали лишнего, старлей приступил к торгу, напирая на то, что его бойцы, наступая цепью тоже вели огонь из винтовок. Немного поупиравшись, я пошел ему навстречу и согласился записать на его счёт в общей сложности четырнадцать мерзляков, при этом выбив себе три трофейных «дегтяря» и пять автоматов «Суоми» плюсом к захваченным мной у высоты. После этого я внёс итоговые числа в оба экземпляра рапорта, один отдал старлею, а на втором он и комиссар сделали отметки о том, что все изложенные факты соответствуют действительности.

Тем временем на хутор подъехали сани, запряженные лошадьми и из бани стали выносить раненых.

Их что, на телегах повезут? — Спросил я у старшины, руководившего погрузкой.

Да нет, только до дороги, там в машины и через час уже в Салми будут, не в Питкяранту же везти, — ответил он, намекая на непрекращающуюся канонаду, звуки которой отчётливо доносились до хутора.

Краснов! — подозвал я к себе бойца, — проверь чтобы у всех наших раненых с собой их вещмешки были, потом с остальными бойцами наши взводные оружие и боеприпасы собери и пересчитай, трофейные автоматы, пулеметы, патроны и гранаты сложи в одном месте. — пусть работает, сучий потрох, меньше всякой дури в голову будет лезть!

Есть! — боец беспрекословно бросился выполнять приказ.

А я, озадачив немногочисленных подчинённых, вернулся в тёплый штаб, где, получив от вестового кружку горячего чая, сел на пол, прислонившись спиной к печке.

Товарищ старший лейтенант, подсобите с транспортом, — обратился я за помощью к Фомину, котрорый, сидя на лавке напротив меня, пил чай в компании комиссара и взводных командиров, — А то трофеев набрали столько, что самим не довезти.