Утро после «Happy End»

– Ты знаешь, я тоже об этом думала. И оказалось, что паевым фондам запрещено хранить деньги в чем-то стабильном. Законодательно запрещено, представляешь?! Я уж не помню, как назывался этот закон. В общем, паевые фонды обязаны все время обеспечивать быстрый оборот. Они не могут просто купить вагон золота или там алмазов и сидеть на нем годами, гарантируя сохранность капитала. Они могут только спекулировать.

– Так что, никакого шанса нет?

– Не знаю. Около здания фонда драка. Двери закрыты, висит вывеска примерно такого содержания: «Простите нас, люди добрые, не поминайте лихом. В конце концов, вы сами виноваты, что верили в Деда Мороза». И еще «какая на хрен экономика России?! О чем вы?!». – Динка развеселилась, подогретая еще несколькими бокалами Мартини. Я …в общем, тоже не отставала от нее. Перспектива голодной зимы на улице отбила у меня охоту к трезвости.

– А почему банки – такие идиоты?

– Да почему идиоты? Банки накачали из фондов деньги, риски застраховали, а сверхприбыли теперь им обеспечат все эти тучи ипотечников, которые купили втридорога то, что теперь будет стоить копейки. Они ж теперь десять лет будут выплачивать свои долги банкам, и заметь, что платить они будут по тем, сумасшедшим ценам, да еще с процентами.

– Весело. А что будет с нами? – задала я спьяну вопрос, от которого мы обе сразу протрезвели. Динка помрачнела.

– С нами все плохо. Я еще попытаюсь, конечно, выколотить из фонда хоть что-то, но…. Они же теперь официально обанкротятся. А имущества у них – одни пустые бумажки. Я же тебе говорила.

– Я не все поняла, – виновато потупилась я. – Что ты хочешь, у меня вместо мозгов сейчас грудь.

– Они в погоне за сверхдоходами додумались вложить почти все наши денежки в несуществующий район. Я проверила. Там сейчас даже стройка не начата. Так, вырыт один котлован, да на одном заборе повесил вывеску: «стройка века, новый огромный район». А земля, на которой должна была вестись стройка, вообще в частной собственности дачников. И никто их и не думал выселять.

– А почему же этого раньше никто не проверял? – удивилась я. Костя бы наверняка сначала вывернул бы все наизнанку.

– Да потому, – обозлилась Дудикова. – Чего проверять, когда проценты регулярно падают в твой карман? Это ж был самый стабильный рынок в стране.

– А как же все эти забастовки обманутых инвесторов. Помнишь, еще полгода назад по телевизору показывали? – я вспомнила, как какие-то красные от возмущения толпы людей осаждали с плакатами мэрию. Кажется, они требовали, чтобы достроили какие-то их дома.

– Было, помню, – кивнула подружка, разливая по справедливости остатки мартини. – А потом оказалось, что на каждого инвестора приходятся десятки квартир. То есть все они – игроки. И сейчас все они также как и правительство Москвы, сольют все свои активы, переполняя и без того перенасыщенный рынок еще бесконечным количеством никому не нужных метров в недостроенных или даже достроенных домах.

– Грустно, девушки, – обреченно кивнула я. Пустая бутылка навевала меланхолические нотки. Мы принялись с удовольствием обсасывать тему, насколько же мы теперь «бедные-несчастные».

– Очень, очень несчастные, а главное, бедные, – кивала в такт нервно стучащим по столу пальцам Динка. Мы, конечно, же были уже совершенно пьяны, насколько это было возможно в нашем положении и с одной бутылки Мартини. – Особенно я, бедная, буду как-то доставать двадцать штук.

– Может, твои кредиторы подождут?

– Ага. Пару дней, – усмехнулась Динка. – Особенно наш главврач, просто кладезь терпения!

– Утро вечера мудренее, – попыталась успокоить ее я.

– Конечно, – мрачно усмехнулась Динка и завалилась спать. Однако ни это, ни какое-либо другое утро не принесло нам ни облегчения, ни надежды. Оказалось, что Динка, допустившая просчет в отношении вложения денежных средств, во всем остальном была удивительно проницательна. Видимо, так всегда и бывает. Пока мы говорим о чем-то абстрактном, все рисуется правильно, как должно быть и как будет на самом деле. Прогнозы рынка ценных бумаг, цены на хлеб, перспективы разделения Сербии и Черногории…. Все, что угодно, если оно никак не касается нас самих. Но как только дело доходит до нашего собственного кармана, мы вполне способны поверить, что какой-то особо добрый и особо глупый джин сделает из одной нашей денежки пять. Или двадцать пять. Отдаст все нам и ничего не попросит для себя. А самое главное, что нам не придется трудиться над этим превращением ни минуты. Достаточно только закопать монеты в нужную ночь на поле чудес в Стране Дураков, как наутро само собой нарисуется денежное дерево. Как и чем закончились подобные капиталовложения для Буратино, известно всем, но никогда и никто не готов узнать в этом деревянном дурачке себя.

– И я. И я не готова! – била себя пяткой в грудь Динка, когда ее любимый главврач настоятельно потребовал свои семь тысяч долларов, одолженных Динке под проценты, обратно.