Утро после «Happy End»

– Ничего-ничего. Будет и на нашей улице праздник, – сжимала я кулаки. Впрочем, иногда Динка забывала о всей этой социальной несправедливости и принималась любить своих работодателей всей своей гомеопатической душой. Обычно это случалось либо в связи с повышением зарплаты или выдачей внеочередной премии, либо на вечеринках, после хорошего душевного возлияния с руководством. Как главный бухгалтер (а это такой пост, которого она добивалась несколько лет всеми правдами и неправдами, не брезгуя ничем), она заботилась исключительно о благе своего родного работодателя. И если медицину в целом Дудикова недолюбливала, то к конкретно своему медицинскому центру относилась в высшей степени нежно. Вот такой казус. И ее трудовое рвение не осталось незамеченным. На работе Динку ценили, хвалили и любили, особенно хозяева. Соответственно на всех вечеринках ей, а соответственно и мне, полагалось какое-нибудь козырное место за столом, куча комплиментов и знаков внимания. Динка была прирожденным Главным Бухгалтером, а я тихо грелась в лучах ее славы. Так было и на этот раз. Душевно и без скаредности.

– О! Полиночка! Рад вас видеть, как жизнь? Как делишки, как детишки, – жестом отработанной годами радужности привлек меня в свои объятия главный врач клиники Петр Исмаилович.

Я старательно улыбалась.

– Петр Исмаилович! Ба, сколько лет, сколько зим! – выдала стандартную программу я.

Мы виделись с ним не так уж и давно, на Международный женский день. Помню, тогда кто-то из аспирантов принес караоке, и я весь вечер пыталась выдавить из людей слезу, распевая самые слезливые баллады Тани Булановой. У меня есть музыкальный слух, хотя в жизни это мне ничем и не помогло. Однако если надо чем-то потрясти окружающую подвыпившую публику, достаточно грянуть «Опустела без тебя земля». Хотя эта песня не Тани Булановой. Но кто там будет считаться после второго часа застолья? В общем, погуляли мы тогда неплохо, но теперь традиционно радовались друг другу так, словно расстались еще до естественной смерти СССР от старости и склероза.

– Прошу к нашему столу. Нет, позвольте, я за вами поухаживаю, – суетился главврач, пододвигая к нам нарезанные еще в магазине колбаски.

– Ну что вы, что вы. Мы и сами себе все нальем, – издевалась Динка.

Петр Исмаилович смеялся и грозил Динке пальцем. Дальше до определенного момента все шло по программе. Сначала Петр Исмаилович торжественно объявил минуту молчания в честь памяти павших. Мы все искренне помолчали. Кое-кто совместил молчание с намазыванием бутерброда. А чего время-то терять? Потом Динка в качестве главбуха подняла тост за дальнейшее процветание их благословенного центра, который выполняет важную и благородную миссию – несет людям здоровье.

– За наличный расчет, – раздалась сдавленная реплика с галерки. Из области медсестер.

– Что за нездоровый цинизм! – шутливо воскликнул хирург-косметолог Семен Демидович. Кто как не он лучше всех знал о том, сколько стоят медицинские радости. Однако в простой земной жизни Семен Демидович был шутником и балагуром, что делало его поистине бесценным для пьющей и веселящейся компании. Мы с ним традиционно каждый раз пили на брудершафт, прилюдно целовались и переходили на ты. Так он поступал практически со всеми, и, хотя уже не осталось никого, с кем бы Семен соблюдал официальную форму обращения, пить на брудершафт мы продолжали. На этом, если можно так выразиться, заканчивалась трезвая официальная часть и начиналась собственно корпоративная гульба.

– Девчонки! Что вам налить? – гостеприимно махал бутылками Паша – охранник, который хоть и не имел никакого отношения к медицине, но вечеринки без него никто и не представлял. Уж больно хороший и заботливый из него получался тамада.

К концу первой бутылки мартини, когда дамы еще не готовы пить коньяк, но внутренне уже понимают, что без этого никак не обойтись, я поняла вдруг, что на самом деле, несмотря на весь Динкин сарказм, очень люблю врачей за их открытость и простоту, а также за то, что им (особенно их мужской половине) очень идут белые халаты. Я раскраснелась и почувствовала себя очень хорошо, даже, может быть, слишком хорошо, что не могло объясняться одной только вечеринкой.

– Поль, ты чего? – забеспокоилась Дудикова, потому что, если быть до конца честной, я вдруг почувствовала, что моя любовь к людям в белых халатах базируется не просто и не только на спиртном, но и на том, что привычную разношерстность нашей компании разнообразил вдруг кто-то незнакомый.

– Я? Я ничего. А это кто? – слабо кивнула я в сторону неожиданно появившегося в наших рядах восьмого чуда света. Тоже в белом халате и на вид настолько напоминающий прекрасного принца высшей категории (т. е. голубые глаза, улыбка Александра Абдулова, грусть Олега Меньшикова и обаяние Федора Бондарчука. Плюс его же рост), что у меня, как говорится, в зобу дыханье сперло.

– А тебе чего?! Ты только вчера мне клялась, что у тебя с Костиком все в полном ажуре, – забеспокоилась Динка.