Утро после «Happy End»

– Я тебя сдам в дурдом, – совершенно серьезно пообещал он. – Будет тебе новая жизнь.

– Ты самый приземленный, не возвышенный, бездуховный мужлан из всех, кого я только встречала, – сердито ответила я, с трудом выныривая из глубины абсолютного блаженства. Но угрозе его вняла вполне и с медитациями на время завязала.

Много раз я так, по мелочи, начинала с чистого листа. То я мечтала заделаться настоящей бизнес-вумен, то решалась на посадку цветов на балконе и несколько недель копалась в горшках с землей. Но все мои порывы так или иначе иссякали, не успев никаким существенным образом изменить мою жизнь. Странно, как бы я ни стремилась к переменам, у меня практически ничего не выходило. А тут, когда я больше всего хотела постоянства и стабильности и не желала никаких перемен, новая жизнь накрыла меня безо всякой инициативы с моей стороны.

– Так всегда и бывает, – мудро заметила Динка, сплевывая семечку на грязь проселочной дороги. Начать новую жизнь в Петушках – что может быть извращеннее. И тем не менее надо сказать, что с тех пор, как мы покинули Москву, нам стало гораздо легче. Во-первых, полностью прекратилось то моральное давление, которое оказывали на нас Динкины кредиторы. Отчего у нее, например, улучшился цвет лица. Или, возможно, это произошло из-за чистого сельского воздуха. А я наконец перестала чувствовать себя маленьким нелепым ничтожеством, которое никому не нужно. Потому что точно знала, что своей маме я была очень, очень нужна. Она с такой нежностью, с таким счастьем приняла нас с Костиком, что я наконец утешилась.

– Ничего, что я одна? Без мужа? – на всякий случай уточнила я.

– Ничего? Да плевала я на твоего мужа, – с неожиданным оптимизмом отреагировала мамуля, не проявив ни одного признака расстройства.

– И я тоже, – бодро кивнула я. – Я тоже плевала.

– То есть, если бы он тебя не бросил, было бы, конечно, лучше, – сыграла «в обратку» мама, – но раз уж так получилось, я хоть повожусь с внучком. У-тю-тю, моя конфетка. У-тю-тю, моя детка!

Я гармонично перекинула заботу о сыне на мамулю, а сама вдруг почувствовала, что наконец-то прихожу в себя. Прихожу в себя после этой долгой нервной беременности со всеми моими мыслями об отцах ребенка, после родов, которые потрясли меня и почти в буквальном смысле вывернули наизнанку, после Динкиного краха и этого странного кризиса, устроенного самими московскими властями. Кто-то на нем потерял все (умники типа Дудиковой), кто-то остался ни с чем, потому что дома, которые не были достроены к моменту падения цен, больше никто строить и не собирался. Кто-то, более умный и прозорливый, теперь осторожно ждал, когда цены упадут окончательно. За зиму шкала опустилась до отметки в полторы тысячи за метр, я знаю, потому что Дудикова от безделья вела мониторинг происходящего. То есть упали уже вдвое, если сравнивать с моментом, когда Динкин фонд неожиданно накрылся медным тазом.

– И это совсем не предел, – уверенно говорила она. – Квартиры стоят по два месяца и не продаются. Падение будет продолжаться. Эх, мне бы сейчас мои сорок штук!

– Ты представляешь, сколько людей сейчас это говорят? – взывала я к ее разуму.

– Да уж. Все те, кто вложился в эти дутые новостройки, – вздыхала Динка.

Да, наше положение, конечно, было сложно назвать радужным, однако мы, как уцелевшие в беспорядочной бойне, безусловно, чувствовали себя неплохо. Зима заморозила до времени все наши стремления и мечты, засыпав слоем мягкого снега воспоминания и расстройства. За всю зиму не происходило абсолютно ничего. Я не работала, сидя на шее у матери. Мы жили так же скромно и бедно, как и в детстве, только теперь это не производило на меня такого тягостного впечатления. Динка подрабатывала кассиром в местном сбербанке. Никто из наших старых знакомых не стал тыкать в нас пальцем со словами «все-таки их выперли из Москвы. Кто бы сомневался», что было бы вполне ожидаемо и естественно. Все люди мечтают о переменах, но большинство никогда ничего для этого не делает. Зато те, кто пытался и проиграл, вызывают у всех чувство глухого удовлетворения. Вот, мол, все правильно. Хорошо, что мы не рыпались. Однако нам так никто ничего не сказал. Возможно, что говорили у нас за спиной, но мне показалось, что нас просто приняли обратно как своих. Люди в нашем родном городе были расслабленными и спокойными. Они никуда не спешили, никому не завидовали и точно знали, что за зимой придет весна, а за весной лето. А другого ничего не произойдет, как ни старайся. Так не лучше ли расслабиться и вскипятить самовар?

– Чайку? – заглядывая в нашу комнату, спрашивал Дениска, с которым мы когда-то вместе воровали яблоки в соседских садах.