Утро псового лая (СИ)

Перспектива. Окрестности Лиды. Минская губерния. Западный фронт. 16 мая 2005 г.

Когда то пехоту называли сворой оборванцев — и теперь Филиппов понимал, почему. За неделю войны, славный Литовский гренадерский полк потерял практически всё боевую технику, артиллерию и транспорт, превратившись в толпу натуральных оборванцев уныло бредущих вместе с толпами беженцев на восток, в направлении Минска. От тех же беженцев и расплодившихся дезертиров их отличало наличие оружия и знаков различия. Остатки полка отходили с оружием и даже развернутым знаменем, несмотря на то, что пылили пешком. Авторота полка, вернее, что от нее осталось, работала на две вещи — вывоз раненых и доставка боеприпасов. Да еще новость. Филиппов неожиданно для себя совершил за неделю лютый карьерный прыжок, возглавив второй батальон Литовского полка. В связи с тотальной убылью офицеров. При этом оставаясь старшим лейтенантом. Кому скажи — не поверят.

Тевтоны, принялись за дело рьяно, но вскоре поняли что война в России — радикально отличается от победоносной Западной компании, третьего года. Во первых, знаменитые на западе и северо-западе России, дремучие леса, известные как «пущи». Будто пришедшие из сказок и легенд про нибелунгов. Дикие и совершенно не проходимые для техники. В Европе такое представить можно с трудом, а здесь — пожалуйста, геноссе. Во вторых, помимо дремучих лесов, здорово мешали бесчисленные реки, озера и болота. Это даже не болота, а целый болотный край называемый — Полесье. Гигантская, заросшая лесом и основательно заболоченная низменность размером с территорию Бельгии и Нидерландов вместе взятых, тянущаяся на сотни километров от польской границы до так называемой Среднерусской возвышенности, холмистой, изобилующей балками и оврагами, но все таки достаточно сухой и подходящей для современной, маневренной войны — местностью. Но до этой Среднерусской возвышенности фольксверу предстояло еще доехать…точнее доползти через реки и болота, обильно поливая их своей кровью.

Гауптман Крюгер, командир роты в 28 танковом полку, обладатель двух Железных крестов, за Польскую и Западную компанию, мог считать себя счастливым человеком. Он выжил, чего нельзя сказать о большинстве его противников и он побеждал, везде, где сталкивался в врагом. Несмотря, что его трижды за четыре года поджигали — он отделался всего лишь несколькими царапинами и синяками. Но теперь, где то внутри его груди копошился холодок страха. И с каждым днем, он копошился все сильнее и сильнее. Во первых, русских было много. Очень много. Во вторых, вопреки словам комиссаров- сдаваться они не торопились и дрались отчаянно. И в третьих, Крюгеру хотелось расстрелять, желательно лично, минимум двух человек — командующего группой армий «Центр» и его генерал-квартирмейстера. Ибо надо быть или сумасшедшим или натуральным вредителем, что бы отправить целую танковую армаду в эти болотисто-лесные дебри. Операция по вторжению в Россию, называлась «Фредерик», в честь боевого короля Пруссии, но назвать её надо было «Кошмар интенданта».

Как выяснилось, за прошедшие четыре года, «иваны» отнюдь не сидели сложа руки превратив области у своих западных рубежей в один сплошной укрепрайон максимально приспособив инженерные сооружения к природным условиям. Чем занималась наша разведка — непонятно, но разведка русских оказалась лучше. Каждый мост был заминирован, даже через плохенький ручей, и русские безжалостно бросали своих отстающих, раненых, горы поврежденного оружия и техники, даже не думая их эвакуировать. Но им удавалось главное. Сбивать темп наступления наших танковых клиньев. Возле каждого разрушенного моста, перекрестка, городка или местечка — фольксвер, ждала засада. Окопанные и тщательно замаскированные бронебойные орудия, безоткатные лёгкие пушки, легкие самоходки на полугусеничных шасси, бесчисленная русская пехота отлично пристреляли позиции и здорово изучили ландшафт театра военных действий, всегда навязывая бой на выгодных для себя условиях. И на каждом перекрёстке, катящийся на восток бронированный каток Германии, останавливался и теряя время, харкал кровью.