Утро Судного Дня

— Хорошо ли тебе, Изначальный Свет, Разрушитель Границ? — Шадаква изменился. Из сухощавого жилистого старика превратился в крепкого мускулистого парня лет восемнадцати. Тем не менее Грива его узнал с легкостью.

— Замечательно! — Артём вытянул руки, с удовольствием наблюдая, как зеленые и желтые струи пламени вихрятся вокруг ладоней и предплечий. Это было очень красиво. — Великолепный сон!

— Это потому что ты жив, а я мертв, — сказал Шадаква.

— Ты хотел бы, чтоб было наоборот? — рассеянно произнес Артём, любуясь огненными струями.

— Да.

— Тогда почему ты позволил себя убить?

— Время Единства закончилось. Граница будет разрушена. Смерть станет хозяйкой на берегах Реки.

Артём сжал кулаки. Он чувствовал себя очень сильным.

— Я не знаю, о какой границе ты говоришь, — сказал он. — Но скажи, что я могу сделать, чтобы сохранить все как есть, — и я это сделаю.

Шадаква покачал головой. На его черных волосах сверкали капельки влаги. Словно роса.

— Но я хочу это сделать! — настаивал Артём. — Действительно хочу сохранить.

— Тогда умри, — печально произнес Шадаква. — Ведь это ты ее и разрушишь.

— Это невозможно, — спокойно ответил Грива.

— Знаю, — кивнул Шадаква. — Невозможно убить смерть.

Глава пятнадцатая Загадки, намеки и недвусмысленные предложения

Грива проснулся — и сразу понял, где он находится. В хижине Шадаквы. И он прекрасно помнил свой сон… И то, что было до сна.

Но может, и это тоже был сон? И не было ничего: ни психоделических приключений, ни пещеры, ни смерти Пришедшего Издалека…

Артём прислушался к себе — и не обнаружил никаких изменений. По крайней мере — физических. Если не считать рубцов, оставленных разорванными ремнями. Рубцы, впрочем, уже почти зажили.

Грива подождал немного: вдруг сейчас полог откинется, и войдет Шадаква…

Никто не вошел.

Тогда Артём откинул полог сам.

У входа, на корточках, сидел Архо.

Красавец-абориген не поздоровался. Зато одарил Гриву весьма проникновенным вопрошающим взглядом. Ответа, естественно, не получил, поскольку Грива не знал вопроса.

— Доброе утро, — сказал Грива.

Архо поднялся. Но не ответил. Продолжал глядеть на Артёма своими синими глазищами.

— Почему я спал здесь, а не в твоей хижине? — осведомился Грива.

Архо помрачнел. Отвел взгляд.

— Теперь это твоя хижина, — буркнул он. Повернулся и ушел.

Похоже, обиделся. Интересно, на что?

Ладно, разберемся.

Грива двинулся на речку. Искупался. Обнаружил, что местные жители держатся от него подальше. Ладно, с этим тоже разберемся.

Грива вернулся в хижину. Позавтракал копченым мясом и вялеными бананами. Запил водичкой из реки, еще раз убедившись, что круг отчуждения — на месте. Ближе десяти метров к нему никто не подходил. Даже детишки.

Возможно, если бы Артём сам проявил инициативу…

Но проявлять инициативу Грива не стал. Он знал кое-кого, кто способен отвечать на вопросы получше обитателей поселка.

* * *

Неандерталец встретил Гриву, едва тот вошел в Лес Красных Деревьев.

— Ты пришел, чтобы задавать вопросы, — констатировал он вместо приветствия.

— Угадал.

Артём смотрел на волосатое низкорослое чудище. Кто бы мог подумать, что под этим бугристым черепом укрыт мозг, как минимум не уступающий его собственному.

— Как мне тебя называть? — спросил он неандертальца.

— У нас нет имен, — сказал представитель соседней ветви эволюции. — Имен — в вашем понимании. Ты можешь звать меня Полукровкой.

— Годится, — кивнул Грива. И сразу перешел к делу: — Скажи мне, Полукровка, что такое — равновесие?

— Равновесие — это равновесие.

— А дерево — это дерево.

— Я не могу объяснить, — произнес Полукровка. В голосе его прозвучало сожаление. — Но могу привести пример. Раньше нас было много. Теперь — мало. И с каждым поколением — всё меньше. — И добавил, помедлив: — Тем меньше, чем выше поднимается каждый из нас. Это — часть равновесия.