Утро вечера дряннее (сборник)

Маринка, вероятно, насмотревшаяся в детстве фильмов про индейцев, словно надела на лицо ритуальную маску племени апачей и даже виду не показала, что слушает.

Вкратце я пересказала наш разговор с Кряжимким.

– Думаю, что нужно ехать к Палычу, – закончила я, – о здоровье справимся, посоветуемся, что печатать будем в «Свидетеле»…

– … как будто для нас это имеет значение, – оттаяла для колкости Маринка и снова замкнулась.

– Не имеет, ты правильно сказала, – покивала я ей, – но пусть он подумает по-другому. Ему будет приятно, что с ним считаются. А потом мы и спросим, что он думает про работу Анжелы на конкурентов. Заодно и уточним, что он имеет на Свету.

Я помолчала, подумала и закончила:

– Я не думаю, что теперь он будет темнить. Дело явно вышло за рамки его конторы, хоть и самой крупной в городе.

Мы стали собираться.

Маринка ровным голосом напомнила, что на сегодня намечался наезд на охранную фирму «Громобой». Я посмотрела на нее и поморщилась, Маринка мне ответила тем же.

– Завтра, – решила я, – сегодня уже с утра никаких сил нет, а дел выше крыши. Мы сейчас навещаем Постникова, и ты как хочешь, а я еду домой и делаю баиньки, и в гробу я видала весь этот бегемотский «Громобой». Завтра, завтра, завтра.

– Аналогично, – поддержала меня Маринка и, подойдя к телефону, стоящему на моем столе, начала вызванивать агентство «Роз-Мари», чтобы узнать, где сейчас находится Постников.

Глава 8

Мы подъехали к кардиологическому центру Второй городской больницы и, поплутав между корпусами, пристроились рядом со служебной стоянкой. Пусть штрафуют, пока найдешь, где встать, полжизни может пройти, а я уже спать хочу.

Из «Лады» я вышла с двумя полиэтиленовыми пакетами в руках. Один пакет был мой, второй Маринкин. Маринка, видите ли, с пакетом вылезать из машины не умеет.

В моем пакете были бананы и апельсины. Маринка поспорила немного, когда я их покупала, но, чтобы не отставать, купила большую бутылку «Пепси».

Я посчитала, что мы прилично подготовились к встрече с лежащим в этой больнице Постниковым – скромно и достойно. И внимание проявлено, и в подкупе заподозрить нельзя. В последний раз Палыч был настроен слишком уж подозрительно. Принеси мы ему сегодня ананас, например, он бы запросто приписал это нашему желанию примириться с ним на его условиях.

Чтобы много не воображал, придется ему теперь обходиться без ананаса. В следующий раз будет осторожнее в высказываниях.

Аркадий Павлович лежал в персональной палате под номером 7 – 40 на седьмом этаже нового корпуса. Мы туда добрались почти без происшествий, если не считать легкого спора с Маринкой перед лифтом. Ей с какого-то перепугу вздумалось предложить мне подниматься пешком – это полезно для здоровья, как она объяснила. Я высказалась в том смысле, что для моего здоровья лучше всего сидеть дома на кровати и смотреть телевизор, после чего нажала кнопку вызова.

Не для того человечество изобретало лифт, чтобы мы тратили силы и время на карабкание по горам. Кому хочется, тот пусть и карабкается. А я в такие игры не играю.

Постников лежал в персональной палате, и кроме его самого и молоденькой медицинской сестры, там никого больше не было. Работал телевизор, стоящий напротив кровати. Медсестра сидела рядом с кроватью и читала книжку в мягкой обложке.

Мы поздоровались и подошли ближе. Постников выглядел плохо, на свой настоящий возраст, и его даже стало немного жалко.

– Будете меня фотографировать? – слабым голосом спросил он, и его глаза беспокойно забегали. Медсестра, отложив книжку, встала и вышла из палаты. Мы все проводили ее взглядами.

– Ни в коем случае, – твердо сказала я и выложила на столик бананы, – мы пришли просто поговорить с вами, Аркадий Павлович.

– Что же вы хотите узнать? – спросил Постников.

– Аркадий Павлович, – начала я, – мы пришли с вами посоветоваться. Теперь, когда события повернулись в такую сторону, мне кажется, мы должны с вами работать более откровенно… Наша газета уже начала публикацию материалов по этому делу, и бросить ее мы не можем. Вы согласны сотрудничать с нами или вас не интересует, что и как мы будем подавать нашим читателям?

Пока я говорила, Маринка села на освободившийся после медсестры стул и полистала оставленную ею книгу.

– Что значит не интересует? Очень даже интересует, – слабым голосом попытался выкрикнуть Постников, но у него это плохо получилось. Он сипло закашлялся.

– Вы меня прямо-таки за горло взяли, – неожиданно пожаловался он, – я правильно понимаю, что если я откажусь, то ваши публикации будут нелояльны?

– Неправильно, – сказала я, – мы всегда лояльны, про кого бы ни писали.

– Ну да, конечно, – скептически заметил он и ядовито добавил: – По-другому я и думать не смел.

Помолчав, я спросила:

– В первую очередь нас интересует, кто, по вашему мнению, украл документы? У вас же есть какая-то версия, ведь верно?

Он фыркнул и поморщился.

– Опять вы за свое, – Постников на минуту прикрыл глаза, – я, кажется, вам ясно намекнул у себя в доме: мне кажется, что это сделала Света, и других кандидатов просто нет. Понимаете, нет!