Утро вечера мудренее

Он разочарованно присел на валявшийся бочонок из-под удобрений. Перед ним стройными рядами тянулись стволы деревьев, которые еще надо было укутать соломой, перевязать сверху веревками и сделать это не так-сяк, а на совесть - учитель ботаники Егор Сергеевич сам будет проверять, а у него глаза - ой-ой! И неизвестно еще, кто раньше выполнит работу.

Рухнули сладкие мечты старосты класса, как он подходит к Ивану Ивановичу, вскидывает вверх руку и звонким голосом рапортует о трудовой победе коллектива.

И директор жмет ему руку, поворачивается к завучу и говорит удивленно:

- Подумайте только, какие молодцы! Другие классы еще только начинают работу, а эти уже закончили. Вот это темпы! И с высоким качеством.

А завуч как бы мимоходом заметит:

- Это и не удивительно. Ведь у них староста кто - Геннадий Лысюра!

- Ах, да-да! - спохватится директор. - Как же мы его до сих пор не замечали? Нужно немедленно...

Что именно "нужно", Лысюра представлял себе довольно смутно, но дальнейшее рисовалось ему в самом радужном свете. Какие-то почетные грамоты, поздравления, прикалывания к груди значков, поездки, встречи делегаций. И музыка, музыка...

Но вот взгляд его остановился на голых черных стволах деревьев, и он в один миг упал с облаков на землю.

- Значит, так, - забормотал он, ломая попавшийся под руку сучок, - завтра же разберем этого трепача на собрании, покажем ему, где раки зимуют. Гнать его в шею, гнать... отовсюду.

Он встал и поплелся к калитке. Ну, не попадайся, Синицын! Временами Лысюра вскипал, словно чайник, и тогда ему казалось, что у него из ноздрей горячий пар валит. Про воскресник он даже забыл.

В калитке он вдруг столкнулся с кем-то. И с кем же? С Синицыным, собственной персоной!

- Ага! - зарычал Генка и схватил Макара за грудки. - Ага!

- Что ты заладил: "ага-ага", - недовольно бросил Синицын и оторвал его руки от своего пальто. - Может, ты еще скажешь "агу". Только я уже давно вышел из ясельного возраста.

- Ты еще и насмехаешься! - Генка потряс кулаками. - Всех подвел, обманул!

Синицын, однако, почему-то нахально ухмылялся, стоя перед разъяренным приятелем. Лысюра вошел в раж.

- Ну, Синицын, пощады не жди! Смотри - саженцы-то голые! Голые! Где же твое обещание?

Он уже забыл, что Синицын вчера никакого обещания не давал, а только сказал, что подумает.

- Ты так визжишь: голые, голые! - пренебрежительно бросил Макар, - что можно подумать, будто ты сам голый.

Генка только шипел от злости. Потом сказал зловеще:

- Ладно, что с тобой разговаривать. Разберемся позже.

И он решительно зашагал прочь.

- Постой! - крикнул Синицын.

- Ну чего? - нехотя остановился Генка.

- Зачем так сразу... "разберемся"? - замямлил Макар. Он и так уж был напуган вчерашним "разбирательством". - Может, я еще и выполню...

- Когда? Сейчас все придут...

- Во, во! Как соберутся все, тогда и сделаю. Не веришь? В один момент все деревья будут укутаны. Лысюра подошел вплотную и отчеканил:

- Я уже не верю ни одному твоему слову. Заврался ты. А когда соберутся, потребую, чтобы тебя отстранили от воскресника.

Он, конечно, на испуг брал. Но Макар опешил.

- Не надо! - схватил старосту за рукав. - Я сейчас... сделаю.

Он повернулся к шеренгам саженцев, поднял руки и замахал ими, будто собираясь вспорхнуть и улететь.

- Груши, яблони, вишни и сливы! - забормотал он, тараща глаза так, что Лысюра попятился от него. - Слушайте меня, слушайте! Вон там солома лежит, сейчас она вспорхнет и к вам прилетит. Обернет вас, укутает, веревками опутает. Будете вы зимушку зимовать и горя не знать. Внимание, внимание! По моему слову выполняйте желание!

И, напыжившись, хриплым голосом Синицын произнес:

- ОЗУРКНОЗНИБОР!

Лысюра от страха зажмурился, даже голову руками прикрыл. Он ожидал, что загремит гром, засверкает молния и прилетят неизвестно откуда могущественные джины с блестящими кольцами в носу и кривыми когтями на руках. Но ничего такого не произошло. Только начался какой-то сильный свист и шелест вокруг. Генка приоткрыл один глаз и увидел такое, что снова испугался и еще плотнее зажмурился.

По саду летала солома, которая до этого спокойно лежала в кучках между деревьями. Будто соломенная метель бушевала на пришкольном участке!

Пыль запорошила глаза Синицыну. Он протер их и увидел: в сплошной метели показались просветы, солома с гудением завихрялась вокруг каждого деревца, словно образовались там воздушные воронки. Все быстрее кружилась солома в таких воронках, она цеплялась за кору деревьев, наматывалась на стволы, окутывала их ровными пухлыми одеялами, и вот уже с разбойничьим посвистом замелькали обрывки веревок. Они захлестывались вокруг соломенных одеял, прижимали их к деревьям и сами же крепко связывались в узлы.

Прямо над головой Синицына одна веревка зацепилась за сучок, начала дергаться, вытягиваясь в струнку, но ничего не получалось. Макар смотрел во все глаза: что же будет дальше? Веревка вдруг изогнулась и другим концом сбросила петлю с сучка - совсем как живая змея!

Он с трудом перевел дух.

- Вот это да! Видал, Генка, что делалось?