Утром деньги, вечером пуля

– Вячеслав Рыбников был известен в деловых кругах города как жесткий и решительный бизнесмен, – говорил голос за кадром. – В последнее время у него наметился конфликт с некоторыми влиятельными группировками. Не так давно на его жизнь было организовано покушение, Рыбников чудом избежал смерти и стал придавать особенно большое значение личной безопасности. Тем не менее сегодня во время прогулки с собакой он был убит большим зарядом взрывчатого вещества. Тип взрывного устройства пока не установлен, но от самого Рыбникова и от его собаки практически ничего не осталось…

– Ах, вот почему ты так переживаешь! – догадалась я. – Ты жалеешь погибшую собаку… Ну, здесь ты прав: люди могут враждовать друг с другом, устраивать настоящие войны, но собака-то при чем? Убивать собак – это отвратительно!

Бонни снова завыл, но уже не так громко.

А на экране появилось новое изображение.

Теперь это было снятое крупным планом мужское лицо. Гладкое, холеное лицо, покрытое ровным золотистым загаром. Его обладатель очень приличный мужчина – импозантный, представительный, с седыми висками, хорошо одетый.

– Вячеслав Рыбников претендовал на большое пятно застройки в одном из центральных районов города, – продолжал голос за кадром. – Но на это же пятно, кроме него…

– Дядя Вася! – закричала я что есть силы. – Дядя Вася, идите сюда скорее!

– Да что тут такое, – проворчал Василий Макарович, появляясь на пороге гостиной с чашкой чая в руке. – Один воет как по покойнику, другая кричит как ненормальная…

– Это он! – выкрикнула я, показывая пальцем на экран. – Это тот мужчина, чьи фотографии были в сумке!..

– Какой мужчина? Какие фотографии? – недовольно проворчал дядя Вася, поставив чашку на журнальный столик.

Вообще-то я ему это не позволяю, но сейчас было не до таких мелочей. Имелись более серьезные причины для волнения.

– Да вот… да сейчас… – я бросилась к книжной полке, куда машинально сунула конверт с фотографиями после того, как Бонни изжевал сумку.

– Да где же он… – бормотала я, одну за другой выбрасывая на ковер книжки. Бонни следил за мной с одобрением и явным интересом: он очень любил всякие проявления беспорядка, хотя и не понимал, почему мне это можно, а ему – нет.

– Ну вот, вот оно! – Я наконец нашла злополучный конверт, который завалился между новым детективом и книгой о комнатных растениях. Вытряхнув из него снимки, я бросила их дяде Васе: – Вот! Вы видите – это тот самый человек!

Василий Макарович с раздражающей меня медлительностью подобрал снимки, недоуменно уставился на них и потом поднял взгляд на экран.

Там в это время снова показывали воронку, образовавшуюся на месте взрыва. Потом камера поймала тоскливое лицо человека в милицейской форме.

– Наш собеседник – майор милиции Степан Степанович Кружкин, – говорил голос за кадром. – Он одним из первых прибыл на место преступления. Степан Степанович, что вы думаете об этом ужасном событии?

– А что тут думать-то? – проговорил милиционер уныло. – Дело ясное, заказное убийство. Работал, само собой, профессионал… любителю такое не под силу…

– Вам будет трудно найти преступника?

– Да нас к такому делу и не подпустят! – вздохнул майор. – Вон, уже подъехали люди из спецслужб… – он показал на черную машину, остановившуюся неподалеку от воронки. – Они наверняка возьмут это дело в работу…

– Не понял, – проворчал дядя Вася. – А при чем тут…

И в это время картинка на экране опять сменилась, появилось лицо с седыми висками, и ведущий за кадром снова начал рассказывать про погибшего бизнесмена.

– Ну, теперь вы видите? – воскликнула я, тыча пальцем в фотографии. – Вы видите, что это один и тот же человек?

– А ведь и правда! – Дядя Вася сосредоточенно почесал в затылке. – Откуда, говоришь, у тебя эти фотографии? Ах, из той сумки, которую Бонни изжевал?

– Ну да! – воскликнула я, поражаясь его медлительности и недоверчивости.

– А почему ты мне сразу про них не сказала?

– Ну, забыла, – отмахнулась я, – сунула конверт на полку, совсем из головы выскочило!

– Из головы выскочило… – заворчал дядя Вася, – вечно у вас все выскакивает… Ты гляди, как бы вовсе головы не лишиться… Дело-то серьезное!

Здрасте-пожалуйста, я еще и виновата оказалась! Ну, у сильного всегда бессильный виноват!

– Знаешь, тезка, что я тебе скажу? – проговорил дядя Вася после секундного раздумья, покосившись на мое обиженное лицо. – Бонни-то очень правильно поступил!

– То есть? – растерялась я.

– То и есть! Разжевал эту сумку до полной неузнаваемости, чтобы тебя с ней ничего не связывало!

– Да я-то при чем? Случайно ведь с сумкой получилось…

– Василиса, ты что, притворяешься или и вправду полная… Совсем ничего не понимаешь? – Дядя Вася вскочил, с грохотом опрокинув стул.

Я так удивилась, увидев его почти в бешенстве, что даже не обратила внимания на невольную оговорку. Он-то в сердцах хотел назвать меня полной дурой. Но побоялся, что разозлюсь и выгоню из дома. А тогда он больше не увидит Бонни, которого нежно любит. Пес, конечно, тоже дяде Васе симпатизирует, судя по всему, ему не хватает суровой мужской дружбы.