Утром деньги, вечером пуля

Бонни что-то стал часто почесывать левое ухо, и я забеспокоилась, не подхватил ли он клеща или еще какую инфекцию. К ветеринару пока решила его не водить – уж очень это хлопотное мероприятие. Там, в клинике, ребята хорошие и Бонни совершенно не боятся. И он, надо сказать, врачей слушается, но вот пока мы сидим в очереди, Бонни умудряется пообщаться со всеми. И после этого общения иногда больные животные со страху выздоравливают, говорят же, что небольшой стресс для организма даже полезен! Но вот их хозяева спокойно могут заработать сердечный приступ, нервную трясучку или стрессовое высыпание на коже. А клиника-то ветеринарная, так что первую помощь им там не окажут… В общем, все сложно.

Короче, я решила забежать в магазин «Собачья жизнь», у них ведь есть лекарственный отдел. А если магазин все еще закрыт, то хоть Эльвиру Эдуардовну повидаю. Я ведь тогда ее не поблагодарила за сведения о Щукиной.

Магазин работал, это дядя Вася посодействовал, убедил своих старых знакомых в милиции, что опечатывать зоомагазин никак нельзя – зверье без ухода погибнет.

– Эльвира Эдуардовна у себя! – приветливо сказала мне немолодая продавщица. – Только вы подождите немножко, у нее посетитель! Она скоро освободится…

Судя по крикам, доносившимся из кабинета, у Эльвиры была посетительница. Голос визгливый и очень громкий. Вряд ли они договаривались о поставках или проверяли бухгалтерские документы. Так что когда дверь рывком распахнулась, я примерно представляла, кого увижу.

В маленький коридорчик перед кабинетом директора вывалилась полная и чрезвычайно взбудораженная тетя. Лет тете было прилично за сорок. Но она пыталась доказать всем и себе в том числе, что ей нет еще и тридцати пяти. С этой целью она надела очень короткую черную юбку бочонком и ботинки на высоченном каблуке. Сверху было ворсистое пальтецо в черно-белых ромбах – очевидно, так тетя понимала траурное одеяние. Потому что видно было сразу, что в кабинете была вторая жена покойного директора и она же наша заказчица, та, что наняла дядю Васю, чтобы он доказал, что господина Ангорского убила его бывшая жена Эльвира.

– Я с этим делом непременно разберусь! – сама себе говорила новоиспеченная вдова. – Это у них так не пройдет! Думают, если одинокая женщина, то заступиться некому!

Отчего-то я уверилась, что сейчас вдовица направит свои стопы прямиком к дяде Васе, и подло порадовалась, что меня в это время там не будет. Потому что мало дяде Васе не покажется. Вот если бы у него в квартире находился Бонни…

– Эльвира Эдуардовна, можно к вам? – Я несмело постучалась в кабинет.

Она подняла голову от бумаг и неподдельно обрадовалась:

– Василиса, девочка, заходи, дорогая!

Отчего-то мне стало приятно. В кабинете был беспорядок: на столе и на стульях навалены какие-то папки и бумаги россыпью, шкаф открыт. Сама Эльвира выглядела не блестяще – бледная, под глазами круги, нос распух, а сами глаза красные.

– Вы не больны? – испугалась я.

– Да аллергия проклятая замучила, – пожаловалась она, – не могу я здесь… Вот, надумала магазин продавать. Покупателя уже нашла, как только с делами разберусь, счета в порядок приведу и милиция добро даст, так сразу и спихну эту обузу с плеч. Аньке-дуре долю выделю, – она кивнула на дверь.

– Достает она вас?

– Не то слово, – Эльвира махнула рукой, – каждый день скандалить приходит, как на работу! Совсем с катушек сошла, обзывается неприличными словами, перед покупателями стыдно! Говорит, что от горя голову потеряла, а я так думаю, что от жадности… Ох, говорила я Николаю, чтобы не женился на ней, да он разве слушал… Ну, что мы про нее… Ты скажи, какие новости?

– Ищем мы эту Щукину, – сказала я, – очень упорно ищем. Похоже, что паспорт у нее чужой, краденый. Так вот сейчас мой напарник всех подходящих Щукиных проверяет, чтобы через них на нее выйти… Но точно знаю, что это она в тот вечер в магазине была.

Я рассказала Эльвире про Гену Прыща и про его необычайный дар.

На этот раз мы отыскали Генку у Нюры в «Полянке». Народу у нее в обеденное время собралось немного – утренние опохмельщики уже ушли, а вечерние клиенты пытались подзаработать где-нибудь деньжат на порцию дешевой водки. В долг Нюра никому не наливала, это пьющая публика знала твердо.

Гена ссутулился за неприбранным столиком, грустно глядя на пустую рюмку, и фальшиво подпевал попугаихе Люке, сидевшей рядом с тарелкой:

– На тебе сошелся клином белый све-ет…

Голос у Гены был тоненький и дребезжащий.

– Здоров, Гена! – сказал дядя Вася, усаживаясь напротив. – А мы снова к тебе по делу. Давай, тезка, предъявляй ему вещественные доказательства!

Я молча выложила на стол салфетку, взятую мной из мусорного ведра в квартире киллерши Алены Щукиной.

Гена взял салфетку двумя пальцами и поднес к носу. Потом положил ее снова на стол и помахал перед лицом растопыренной ладонью. Потом отвернулся и подышал в сторону.

– Может, хватит дурака-то валять? – не выдержала я. – Говори уж быстрее, а то нам некогда.