Утром деньги, вечером пуля

– Любите? Ну, значит, все решено! Вы с завтрашнего же дня приступаете к репетициям!

В ту же секунду он забыл обо мне и снова повернулся к актеру Семиухову:

– Ты понял наконец, в чем твоя сверхзадача? Понял, чего я от тебя хочу?

– Понял, Антоний Зигфридович! – ответил тот.

– А если понял, попробуй еще раз!

Семиухов вернулся на край сцены и, еще раз подбежав к человеку на ходулях, поднял ногу.

– Лучше, немного лучше! – проговорил режиссер. – Лучше, но все же не вполне соответствует чеховскому замыслу и моей трактовке. На этот раз у тебя получился фокстерьер, в лучшем случае – пудель, причем не карликовый, а средний. А ты должен сыграть маленького шпица… маленького, очень маленького! – И он двумя пальцами показал необходимые размеры. – Ну, попробуй еще раз!..

Семиухов снова вернулся на исходную позицию, а ко мне подобралась женщина в кожанке, которую звали Розой.

– Вы все поняли? Мастер одарил вас своим вниманием. Завтра вы должны явиться на репетицию. Начало у нас в десять ноль-ноль, никакие опоздания не допускаются.

– Но я… – я хотела сказать, что в мои планы не входило играть собачек – ни больших, ни маленьких, что у меня есть собственные дела, и собственная жизнь, и собственная собака наконец… Но Роза пригвоздила меня таким ледяным взором, что все доводы застряли в глотке.

– А сейчас покиньте помещение! – продолжила она холодно. – В сегодняшней репетиции вы не участвуете, а присутствие посторонних категорически запрещено. И еще раз напоминаю – никакие опоздания не допускаются! Есть только одна уважительная причина…

– Какая же? – спросила я робко, хотя и догадывалась, каким будет ответ.

– Смерть! – отчеканила Роза замогильным голосом. – Причем исключительно ваша собственная. Никакие родственники, даже ближайшие, в расчет не принимаются!

«Какие, однако, у них в театре гестаповские порядки! – думала я, выходя из театра. – Видите ли, только личную смерть актера они считают уважительной причиной для опоздания! Ну, положим, меня-то это не касается, я не собираюсь сюда больше приходить. На режиссера я посмотрела, его фамилию узнала, расскажу дяде Васе – и все на этом. Никакого интереса для нас этот надутый индюк не представляет. Наверняка заметка о нем совершенно случайно оказалась в мусорном ведре у Алены Щукиной, а точнее – интересовал Алену вовсе не он, а другой человек, который был рядом с ним на фотографии. Именно поэтому Алена вырезала только снимок, а саму статью выбросила. Ее, как и меня, совершенно не интересовали изыскания Антония Неспящего в области психологии маленьких собачек».

Выйдя из театра, я направилась к афишной тумбе, около которой оставила Бонни.

Однако подойти к ней мне не удалось, потому что вокруг этой тумбы собралась огромная возбужденная толпа. Толпа галдела, что-то горячо обсуждая. Раздавался смех и сочувственные выкрики. Почувствовав неладное, я стала протискиваться сквозь толпу, расталкивая зевак локтями. Дело пошло лучше после того, как я выкрикнула озабоченным голосом:

– Осторожно, граждане, я бациллоноситель! Новая разновидность – кроличий грипп! Невероятно заразное заболевание! Попрошу соблюдать дистанцию!

От меня все шарахнулись, и я оказалась на свободном пятачке перед афишной тумбой.

Под самой тумбой с невинным видом стоял Бонни. Напротив него суетилась хрупкая старушка в клетчатом подростковом пальто, с аккуратно завитыми голубоватыми волосами. Старушка испуганно вскрикивала, размахивала руками, показывая куда-то наверх, однако подойти ближе не решалась.

Задрав голову, я увидела на самом верху афишной тумбы огромного черного кота с белой манишкой. Кот стоял, выгнув спину верблюдом, и обреченно мяукал.

– Васенька! – кричала старушка своему любимцу. – Потерпи еще немножко!

Кот, однако, терпеть не желал и вопил дурным голосом, призывая хозяйку на помощь.

Кто-то из восхищенных зрителей тут же коротко изложил мне хронологию трагических событий, происшедших за время моего недолгого отсутствия.

Трагические события начались несколько часов назад.

Старушка, та самая, что теперь суетилась возле тумбы, решила приготовить на обед жареную рыбу. Не подозревая, к каким ужасным последствиям это приведет, она достала замороженное филе минтая из холодильника, положила его в раковину оттаивать, но в это время в прихожей зазвонил телефон.

Звонила ее старинная подруга, которой срочно понадобилось уточнить рецепт маринада. Заодно, конечно, приятельницы решили обсудить любимый сериал и моральный облик старушкиной соседки. Разговор затянулся, и старушка спохватилась только тогда, когда услышала доносящиеся из кухни подозрительные звуки.

Вбежав на кухню, она увидела свисающий из раковины хвост (кошачий, а не рыбий) и застала своего любимца на месте преступления – он как раз доедал последний кусочек минтая.

– Васенька, что же ты делаешь! – воскликнула старушка, всплеснув руками. – Тебе же нельзя холодного! Ты же горлышко застудишь!

Она попыталась отобрать у кота остатки филе, но тот зашипел, оскалился и торопливо проглотил последний кусок.