Утверждение христианства на Руси

Промусульманский план оказался утопическим и с самого начала обреченным на провал. Ислам не имел никаких корней на Руси; это была вера абсолютно чуждая восточному славянству — не только по своему духу, но и с точки зрения исторических традиций. Она не могла соперничать ни с христианством, которое в конце Х в. занимало решающие позиции в общественной жизни страны, ни даже с язычеством, которое хоть и превратилось в архаический пережиток, но на стороне которого была по крайней мере глубокая традиция. Сторонников магометанства ни в Киеве, ни в других древнерусских городах не было, если не считать приезжих купцов и дипломатов, не имевших влияния на сознание местной общественности. Поэтому второй религиозный эксперимент Владимира оказался еще менее перспективным, нежели реформа язычества, и не имел серьезных последствий.

Летописное предание. Религиозный акт 988 г. является центральным эпизодом в редакции ”Повести временных лет”, дошедшей до нас. В общем, ”Сказание о Владимировом крещении” занимает около 1/7 всего объема текста, то есть охватывает значительную его часть. Рассказ носит сложный характер и распадается на несколько эпизодов, не соединенных органически друг с другом. Основная часть помещена под 986—988 гг. [250, с. 71— 106], но некоторые фрагменты, имеющие непосредственное отношение к сюжету, читаются под 980, 989, 996 гг. [250, с. 66— 69, 106, 108—112].

Под 986 г. рассказывается о приходе в Киев миссионеров от четырех наиболее значительных монотеистических церквей, авторитет которых был обеспечен соответствующими политическими организациями (это специально подчеркнуто в тексте): ислама — от Волжской Булгарии; католичества — от Германии, иудаизма — от Хазарии, православия — от Византии.

Миссия мусульман, латинян и иудаистов потерпела полное поражение. Более всего Владимиру понравилась речь греческого проповедника. Его выступление, отличающееся особой обстоятельностью, занимает свыше трети всего ”Сказания”. В свою очередь, оно состоит из нескольких частей. В первой — краткое изложение ветхозаветных книг, точнее, библейская история от Адама до падения Иерусалима и первого разрушения храма. Далее — цитаты из ветхозаветных пророков, сгруппированных по следующим сюжетам: пророчество о рассеянии Израиля, о призывании новых народов, о приходе мессии, о страстях господних и воскресении распятого Христа. Третью часть составляет краткое изложение евангельской легенды. Завершается все это теоретическим комментарием основных христианских символов: рождества, распятия, крещения.

Выступление Философа произвело на Владимира огромное впечатление, однако не побудило его к принятию окончательного решения. Миссионер показал киевскому князю ”запону”, на которой была изображена сцена Страшного суда, где справа предстояли праведники, идущие в рай, а слева — грешники, обреченные на вечные муки в аду. Владимир вздохнул и сказал: ”Хорошо тем, которые будут одесную: горе тем, которые ошую”. ”Если хочешь быть одесную, — ответил Философ, — крестись!”, на что князь ответил: ”Подожду еще”.

Этим заканчивается первый цикл подготовки акта крещения. Старания греческого миссионера, несмотря на все очевидные старания и немалый успех, оказались напрасными и не убедили Владимира. Во всяком случае они не дали практических результатов.

Под следующим, 987 г. помещен рассказ о посольстве, посланном киевским князем в Волжскую Булгарию, Германию и Византию с целью ознакомиться с богослужебными обрядами трех религиозных систем (иудейско-хазарская альтернатива здесь отсутствует) [250, с. 71—92].

Инициаторами этой миссии были бояре, которые советовали своему сюзерену не верить проповедникам на слово, ибо никто, мол, своего не хулит, а только хвалит, поэтому необходимо составить собственное представление на основании непосредственного ознакомления. Киевский князь отобрал десять мужей ”добрых и смысленных” и поручил им эту миссию. Возвратясь домой, послы отрицательно отозвались об обрядах магометан и латинян; зато с восторгом рассказывали о ”красоте церковной”, увиденной в Константинополе. Они решительно склоняли патрона к восточному христианству, выдвигая в числе других и такой аргумент: ”Аще лихъ бы законъ Грђчкыи, то не бы баба твоя Олга прияла крещения, яже бђ мудрђиши всих человђкь”. Владимир дал себя убедить и спросил: ”Где будем креститься?” — ”Где захочешь”, — ответили послы. ”И минувшоу лђту”, — добавляет меланхолически летописец [там же, с. 94].

Следующий эпизод, датированный 988 г., начинается неожиданно — сообщением о походе Руси на Херсонес (Корсунь) [250, с. 94—95], причина и цель которого не разъяснены. Вместо этого подробно рассказывается об осаде города, захвате его при помощи попа-предателя Анастаса. При этом Владимиру приписано такое заявление: получив совет перекопать водопровод и тем лишить город воды, он сказал: ”Аще ся сбудеть, се имамъ креститися” [там же, с. 95].