Утверждение правды

– Пока жив, – повторил Курт, бросив беглый взгляд на засевший в боку гребень. – Но это ненадолго… И – что вы там говорили об оставшемся ему получасе, госпожа фон Рихтхофен?

– Он отравил себя, – пояснила Адельхайда, не пытаясь приблизиться и даже отступив назад, где у порога, не решаясь войти, замер Император. – Я вынудила его сознаться в предательстве Его Величества, и Рупрехт принял яд.

– Теперь вы ничего не узнаете, – хрипло выговорил фон Люфтенхаймер, вдруг перестав вырываться, и расслабился, лежа на полу и глядя на держащих его с болезненной улыбкой. – Вам ничего не узнать, никого не найти, ничего не предотвратить. И этой ночью Прагу не спасет ничто – ни языческие боги, ни христианские молитвы. Вы проиграли. Империя будет лежать в руинах. А душа моей сестры успокоится.

– Сдается мне, он еще и пьян, – тихо заметил Блок, потянув носом воздух; Курт ему не ответил, молча глядя в бледнеющее лицо фон Люфтенхаймера еще мгновение и прогоняя в голове все то, что узнал, услышал, увидел…

– Выйдите, – велел он, наконец. – Бруно, ты тоже. Все. Кроме госпожи фон Рихтхофен, она мне потребуется.

В ответ не раздалось ни звука и ни движения, и Курт повысил голос:

– Буркхард, давайте не будем меряться полномочиями, просто сделайте, как я сказал!

Тот промедлил еще мгновение и наконец кивнул сослуживцу в сторону двери.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – пожал плечами Блок и, выдернув из ножен фон Люфтенхаймера его кинжал, поднялся. – Если что – мы рядом.

– И что же вы собрались со мною делать, майстер Гессе? – криво ухмыльнулся рыцарь, когда Адельхайда, закрыв за ушедшими дверь, медленно приблизилась. – Собираетесь выбить из меня имена моих сообщников?

– Имя главного из них и без того известно, – тихо произнесла Адельхайда и пояснила, когда Курт вопросительно обернулся к ней: – Каспар. Он здесь, в Праге. Все произошедшее – его рук дело.

– Каспар… – повторил Курт, глядя в лицо лежащего на полу человека и видя в глазах его лишь обреченное, злое торжество. – И ты, наивный мальчишка, решил, что отомстить за смерть своей сестры можно с помощью ее же убийцы?

Взгляд фон Люфтенхаймера потемнел, едва не погасив усмешку.

– Не пытайся со мной играть, – выговорил рыцарь с усилием. – Все твои уловки я знаю наперед.

– А никаких уловок не нужно, – равнодушно пожал плечами Курт. – Лишь правда. Ты затеял все это, чтобы свести счеты с теми, кто имел отношение к смерти твоей сестры, как я понимаю? Так вот, одного человека ты в свой перечень не внес; вместо этого ты исполнял его приказы. Душа твоей бедной сестры сейчас, наверное, беснуется, видя столь непроходимую туполобость. Впрочем, что с вас, рыцарей, взять…

– Просто уловка, – повторил фон Люфтенхаймер уверенно, но нельзя было не увидеть, как в глазах, на самом дне, уже ожило и заплескалось сомнение…

– Можно и так сказать, – кивнул Курт. – Ибо хрен бы ты от меня это услышал, если бы мне не нужно было услышать что-то от тебя. Меняемся? Я открою тебе две тайны, касающиеся смерти Хелены, которые тебе неизвестны: кто на самом деле виноват в случившемся с ней и как на самом деле она умерла… Даже не так: я докажу это. А ты в ответ – только одно: где я могу найти тех, кто затеял все это. Их обиталище в Праге. По-моему, честно, нет? Я даже переплачиваю.

– Виноват во всем ты, и умерла она, потому что ее убили твои сослужители!

– А вот и нет, Рупрехт. Наши ее не убивали. Мне это известно доподлинно, ранг позволяет знать и не такие тайны. Так вот я – знаю. А ты – нет. Если хочешь узнать это хотя бы перед смертью – принимай мое предложение.

Фон Люфтенхаймер лежал неподвижно еще мгновение, пристально глядя в его глаза и пытаясь увидеть что-то, разгадать, понять…

– Поклянись, – произнес рыцарь наконец. – Поклянись, что говоришь правду, на Знаке. Он равноценен распятию; так поклянись на нем, что Каспар замешан в смерти Хелены и что это не вы убили ее.

Курт, помедлив, приподнял Сигнум за цепочку, положив его на ладонь, и Адельхайда, опустившись коленями на пол рядом с ним, перехватила его руку.

– Не надо, – попросила она тихо. – Это уже слишком. Даже для тебя.

– Нет, – возразил Курт. – Не слишком. Потому что – клянусь – это правда. Правда то, что Каспар приложил руку к ее гибели, и правда то, что никто из служителей Конгрегации или по приказу служителя Конгрегации не убивал ее.

Фон Люфтенхаймер зло застонал, зажмурившись, и Курт усмехнулся:

– Каспар – мастер ловить на пустые удочки простаков вроде тебя или меня когда-то…

– Говори, – оборвал рыцарь, вновь вперив в своего мучителя горящий бешенством взгляд. – Говори ты первый!