Уважение к ребенку

У каждого человека есть и достоинства, и недостатки, и у каждого они разные. У одного больше достоинств, у другого больше недостатков. Недостатки бывают более и менее досадные, явные или скрытые. Иногда недостаток особенно неприятен для окружающих, иногда для самого себя. С одними недостатками легко справиться, с другими трудно. А иногда неизвестно даже, недостаток это или достоинство.

Поэтому-то и нелегко знать правила, как надо вести себя и как исправляться, поэтому на вопрос: «А ты хороший?» – трудно сразу ответить.

Подвижность, живость – достоинства на уроке гимнастики и недостаток во время урока арифметики, недостаток в тесной городской квартире и достоинство в деревне.

Бережливость – достоинство, скупость – недостаток, а ведь скупость – это только слишком большая бережливость.

Скромность – достоинство, но чрезмерная застенчивость может походить на упрямство и скрытность, тут даже взрослые часто ошибаются. Иногда доброта просто легкомыслие и вместо пользы приносит вред. Надо уметь и умно отказать, когда просят. А сколько неприятностей у тех, кто одалживает кому-нибудь нужные ему самому вещи или даже не свои.

– Зачем ты ему дал?

– А он попросил.

– А разве ты не знал, что он забывает, теряет, не отдает?

– Знал.

– Так зачем же ты дал ему чужую книжку?

– А он попросил. Я думал, он вернет.

Эгоист называет доброту глупостью и зло твердит, что не стоит быть добрым. Нет, стоит, и следует и помочь, и услужить, только надо наперед думать.

Плохо, когда мало думают, но нехорошо и когда слишком долго думают, колеблются, не знают, как поступить. Доверчивость может быть и достоинством, и недостатком.

Любопытство и пронырливость – недостатки, но нехорошо, когда кому-нибудь ни до чего нет дела и ничто не интересно.

– Да ну, не стоит, а мне-то что?!

Один переоценивает себя, другой недооценивает. Бывают хищное самолюбие и достойная гордость.

Я долго мог бы перечислять и всего не сказал бы.

Вот почему в этой путанице трудно разобраться. И должен добавить, иногда мешают понять сами взрослые.

Один говорит:

– Я хочу, чтобы мальчик был такой, как я.

Во-первых, маленький не может быть таким, как взрослый. Во-вторых, и у меня, взрослого, есть свои недостатки, и я вот, например, совсем не хочу, чтобы у ребят были такие же недостатки, как у меня.

Другой говорит:

– Дети должны слушаться; мальчуган должен быть таким, каким я хочу и велю.

Во-первых, уверен ли я, взрослый, что я всегда прав, а во-вторых, может ли мальчуган, хотя и хотел бы, быть таким, каким мне нравится? Всегда таким?

Раньше меня больше всего огорчало и сердило, когда что-нибудь плохое делал не хулиган, а как раз хороший мальчик. И я говорил с упреком:

– А я тебе доверял. Не ожидал! Понять не могу… Сам не знаю, что с тобой делать.

Теперь я уже понимаю, что все не ангелы, и знаю, что надо сказать лишь:

– Старайся больше так не поступать.

Не надо ждать и требовать слишком многого, потому что это отбивает охоту и у хороших, и у плохих.

Один говорит, полный горечи:

– Мне уже никогда ничего нельзя.

А другой:

– Не стоит стараться, все равно все пропало.

Каждый должен верить, что он может исправиться, что у него есть не только недостатки, но и достоинства.

Я убедился – у ребенка потому лишь столько столкновений с окружающими и страданий, что он думает: «Я плохой». Ребенок не знает четко своих недостатков и, значит, не знает, в чем ему надо исправляться.

Говорит:

– Никогда больше не буду так делать.

И думает, что это ему удастся сразу, совсем и раз и навсегда. А ведь это не всегда так бывает. И он ожесточается.

– Ничего не поделаешь, я такой и таким и останусь.

Или еще хуже:

– Если я стараюсь и это не помогает, я назло буду еще хуже. Пускай что хотят, то и делают.

Иногда он замечает, что он не такой уж плохой, и спрашивает себя:

– И чего в самом деле они от меня хотят? Почему все только сердятся?

Часто спокойным ребятам легко прикинуться хорошими, и это возбуждает гнев и зависть:

«Размазня… Кукла… Маменькин сынок… Неженка… Тихоня… Рева…»

И чувствительный ребенок страдает, а его товарищи-исподтишники орудуют безнаказанно. Постоянное же приставание портит и тех и других.

Однажды – это было очень давно – привела ко мне мать сынка.

– Сил моих нет! Неуч, бродяга, уличный мальчишка. Раньше хоть порка помогала, а теперь и это не помогает.

Мальчика отправили за границу. Теперь он судья.

Другой, с которым не могли сладить родители, преподает гимнастику. Третий моряк.

И сами они натерпелись, и родители с ними исстрадались.

Теперь все хорошо.

Надо уметь найти общий язык, уметь мириться. И надо уметь прощать. А часто достаточно лишь переждать.

Даже у самых хороших бывают черные дни и недели. Одно не удалось, а потом все из рук валится: и в школе, и дома, и человек сам не знает, отчего.

Я заметил, что мальчишки больше всего бесчинствуют в сентябре и в мае. В сентябре они еще помнят о каникулах, о свободе, а приходится сидеть в комнате. А весной, когда наступают первые теплые дни, ребятам уже невтерпеж, и они словно хмелеют. Даже в газетах тогда читаешь, что такой-то и такой-то убежал из дому.