Увечный бог (ЛП)

  - Если Кругхеве придется кого-то валить, то ее.

  - Ты, наверное, прав. - Геслер отполз с края обрыва и сел. Миг спустя Буян оказался рядом. Геслер сказал, стирая грязь с ладоней: - Волки Войны, да? Как же получается: армия их действует, будто не знает, что мы в полудне пути?

  Буян поскреб подбородок. - Волки охотятся. На них никто не охотится.

  - Кроме нас, людей.

  - Похоже, им никогда не приходило в голову оглянуться.

  - Наверное, Адъюнкт была права, - признал Геслер. - Армия Че'малле готова вонзиться, как нож в середину стола.

  - Мы больше похожи на змей в траве, и зубы наши сочатся гадским ядом. - Буян мрачно улыбнулся. - Возбужден, Смертный Меч?

  Глаза Геслера сверкали. - А ты?

  - Не. Это ты готов лезть в бучу.

  - Я исправлюсь. Спасибо.

  - Просто держи голову пониже, Гес. Вот все, о чем прошу.

  Геслер не верил своим ушам. - Вот это щедро, Буян! Не знай я тебя...

  - Я закалился в битвах, Гес. Заслужил мудрость в жестоких испытаниях.

  - И как тебе удается сохранить невозмутимость?

  - Мы, закаленные ветераны, умеем это лучше всех. Ну, пойдем в лагерь. У меня слюнки текут при мысли о порции подмышечных грибов и большой кружке, полной брюшного сока.

  ***   

  "В сердце его измена". Сеток смотрела вниз, на обезглавленных братьев и сестер, ощущая ярость Волков, пытаясь сдержать дикий гнев. Присутствие зверобогов в душе кружило бездумным штормом; снова и снова она оказывалась в миге от утопления в этом потоке. "Я Сеток. Дайте мне быть вашим голосом! Слепая злоба бессмысленна - пусть ваша сторона права, но человеческий разум должен вести нас в грядущей войне".

  Именно этого не понимает Танакалиан. Или боится больше всего на свете. "Мы должны быть свободными, чтобы говорить. Все мы. Мы должны свободно возражать, спорить - но даже Волки этого не понимают. Поглядите на тела - они возражали против быстрого шага... кроме всего прочего. И прежде всего они высказывали страх перед неготовностью товарищей-солдат. Армия переутомлена".

  Она повернулась к югу, прищурилась, глядя на травянистый обрыв. "Если они сейчас нападут, эти воины-ящеры, мы падем, словно мириды под ударами топора. Если они придут сейчас, придется пробудить Волков. Но... шаги богов по земле призывают, подобно грохоту военных барабанов. Сила влечет силу - слишком рано, слишком далеко.

  И все же... непонятно. Почему они не атакуют?"

  Она повернулась и увидела Танакалиана. "Еще одна встреча. Снова поставить его на колени, снова унизить? Нет. Это подождет". Она тоже пошла, чтобы встреча состоялась далеко за пределами слышимости солдат. "И все же... в сердце его измена".

  Он заговорил, еще не успев ее нагнать: - Дестриант, вы должны понять. Напасть связана строгими правилами поведения. Именно дисциплина дает нам силу.

  - Ты уничтожаешь армию, Надежный Щит.

  - К'чайн Че'малле...

  - Уже нас нашли.

  Глаза его расширились, но вопросов не последовало. - Нужно послать на них Волков, Дестриант! Нельзя надеяться на...

  - Теперь, когда наши солдаты едва стоят на ногах? Ты прав.

  Он подобрался. - Я всегда помнил об этой угрозе, Дестриант. Надеялся, что К'чайн Че'малле просто сопровождают летерийцев и болкандийцев. Но я знал, что нельзя ставить жизни братьев и сестер на это допущение. Потому и гнал солдат так быстро, как только мог - нам нужно поскорее дойти до безопасности Форкрул Ассейлов.

  - Но ты и этого не смог, Надежный Щит. Как думаешь, хорошо ли встретят нас Ассейлы, видя полумертвую армию?

  Он был бледен. В глазах плескалась злость. - Выбора не было.

  - Ты был нетерпелив, Надежный Щит. Ты наслаждался собственной изменой и, делая так, слишком рано открыл свою натуру. Прежние союзники узнали истину, успели перестроить тактику.

  - Во всем виновата Кругхева!

  - Больше казней не будет, Надежный Щит. Что еще хуже, отказ принять их души делает твой титул насмешкой. Я гляжу на тебя и вижу, наконец, путь, ведущий к Форкрул Ассейлам.

  Его лицо перекосило потрясение: - Что это значит? Я присягнул Зимним Волкам!

  - Ты опьянялся правосудием, Надежный Щит, ты воображал, будто идешь по прямой, хотя шатался и падал. Ныне ты стоишь передо мной, воображая себя праведником, а на тропе за спиной, - она указала на трупы в яме, - тела невиновных.