Увечный бог. Том 1

– Нет-нет, Брис, причина не в этом. Но в Геслере и Урагане.

– Ты совершенно права, я действительно ничего не понимаю.

– Эти двое прошли через Обитель Огня, через то, что мудрецы Первой империи именовали Телас. Тавор хочет, чтобы Синн была с ними, поскольку никто другой не способен ей противостоять, ни у кого нет шансов пережить ее мощь. Калит верно сказала – когда Синн пробудит свою силу, там будет пламя.

– Адъюнкт предостерегала насчет предательства…

– Брис, Геслер и Ураган в шаге от того, чтобы взойти, они сами это чувствуют. И цепляются сейчас из последних сил…

– Цепляются – за что?

– За человеческое в себе, – ответила она. – Их пальцы онемели, их мускулы стенают от напряжения. Ногти потрескались и кровоточат. Ты заметил, как мальчик на них смотрит? Тот, по имени Свищ. Который стоит рядом с Синн видимым воплощением ее совести – поскольку она теперь воистину снаружи. Синн может оттолкнуть свою совесть прочь, может раздавить насмерть, и странно, что она этого до сих пор не сделала. Пусть в руках у нее и огонь, но сердце холодней льда.

– Ты хочешь сейчас сказать, что собственной силы у мальчика нет?

Она бросила на него косой взгляд.

– Адъюнкт что-то про него говорила? Про мальчика?

Он осторожно кивнул.

– И что же именно?

– Что в нем – надежда для нас для всех и что в самом конце именно его сила дарует – может даровать – нам спасение.

Она вгляделась ему в лицо.

– В таком случае, Брис, мы и правда в беде.

Предательство. Когда лицо, что мы видим перед собой, оказывается фальшивым, когда глаза лгут и скрывают то, что за ними прячется. Неужели это никогда не кончится?

Мысли его снова вернулись к морскому дну – как он и ожидал. Все эти имена скрыты у меня внутри. Имена павших. Я могу услышать любое, и каждое будет произнесено своим неповторимым голосом. Но сколько из них звучат похоже, поскольку это крик боли. И… предательства. Сколько голосов, сколько раз.

– Она доверяет этим двум морпехам, – сказал он. – Верит, что они ее не предадут. Это все, что у нее есть. Все, на что она надеется.

– Да, – сказала Араникт. – Но хуже всего то, что эта оул’данка, Калит, которая сказала, что ничего не понимает, – на самом-то деле она все понимает прекрасно. К добру это или к худу, но судьба к’чейн че’маллей в ее руках. Дестриант матроны – можно ли вообразить, что она доверяет Синн? Способна вверить ей жизни их всех? Матроны и остальных к’чейн че’маллей? Маловероятно. Она в том же положении, что и мы, – все зависит от Геслера и Урагана, а эти двое только и делают, что грызутся между собой.

– У нее, должно быть, сердце кровью обливается.

– Она в ужасе, Брис. И одинока, так одинока. Среди всего этого.

Он потер рукой лоб. Их лошади брели сейчас не спеша и без особого направления. Не заметивший того знаменосец успел ускакать далеко и сейчас приближался к колонне. С этого расстояния штандарт казался белым флагом.

– Что мы можем сделать, Араникт?

– Что бы ни случилось, – ответила она, – мы должны оставаться рядом с ними. С Геслером и Ураганом, с Калит и к’чейн че’маллями. Но если дойдет до того, что нужно будет решать, кого из них спасти, если мы окажемся перед столь ужасным выбором, то это будет… мальчик.

– Но двое морпехов вот-вот друг другу в глотки вцепятся, с этим нужно что-то…

– А, с этим. Брис, эти двое, они как братья. Могут переругиваться, даже по морде один другому съездить. Могут сколько угодно перекрикивать друг друга, вот только в противном случае все было бы гораздо хуже. Мы видим проявления их человечности – ровно того самого, что они изо всех сил хотят сохранить. Все это вроде… ритуала. Означающего заботу. И даже любовь.

– Словно двое супругов…

– Я бы все же сказала – братьев. По пролитой крови, по общей истории. Когда мы наблюдаем за их ссорой, мы слышим лишь произнесенное вслух – но не все остальное, а важно тут именно оно. Калит это еще только начинает понимать – а когда наконец поймет, часть ее тревог и страхов рассеется.

– Надеюсь, ты права.

Натянув поводья, Брис остановил лошадь и спешился. Обернувшись к синецветским копейщикам, он сделал им знак возвращаться во фланговый дозор. Араникт же сказала:

– Давай немного пройдемся. Думаю, авангард еще какое-то время без меня протянет.

Она заметно удивилась, но все-таки пожала плечами и соскользнула с лошади. Ведя животных в поводу, они двинулись параллельно колонне.

– Любовь моя, – сказал Брис, – мне ведомо молчание более глубокое – и более тяжкое, – чем кто-либо в состоянии вообразить.

– Тебе не обязательно рассказывать об этом…