Увечный бог

  Может, так и надо. Может, правильно, что нам суждено стать теми, что поднимут твой стяг, Падший. И ничего не знающие историки будут писать о нас, притворяясь знатоками. Будут спорить о наших целях - о том, чего мы хотели достичь. Перевернут каждый булыжник, каждый могильный камень в поисках мотивов. Намеков на амбиции.

  Они составят Книгу Павших.

  И начнут спорить о ее значении. Притворяясь знатоками - но ведь что они могут "знать"? О каждом из нас? С такого расстояния, такого холодного, холодного расстояния - вам придется щуриться. Вам придется пристально вглядываться.

  Потому что мы размазаны по почве тонким слоем.

  Таким... тонким".

  Дети всегда вызывали в нем ощущение неуклюжести. Отвергнутый выбор, будущее, от которого он давно отказался. Глядеть на них - ощущать вину. "Были неизбежные преступления, и каждый раз я отворачивался. Каждый раз... все мы. Вискиджек, помнишь, как мы стояли тогда у бойниц Замка Обманщика? Лейсин только что вышла из... теней. Там был ребенок, сын какого-то купца. Смелый. Ты что-то ему сказал. Вискиджек, ты дал ему совет. Какой? Не припоминаю. Не знаю даже, зачем вообще вспомнил".

  Матери выглядывают из колонны - глаз не сводят с сыновей, с юных наследников. Готовы когтями их удерживать, лишь бы получилось. "Но зияют прорехи, и дети отходят, чтобы заменить потерянных. И матери твердят себе, что это хорошо, что этого достаточно.

  Так и я говорю тебе, Падший: что бы мы ни сделали, будет достаточно. Мы закончим книгу, так или иначе.

  И еще одно. То, что я понял сегодня, когда случайно углядел впереди ее, готовящуюся отдать сигнал о начале похода. С самого начала мы жили в адъюнктовой сказке. Сначала это была Лорн, в Даруджистане. А теперь Тавора Паран.

  Адъюнкт никогда не стоит в центре. Она в стороне, на стороне. Всегда. Истина записана в самом титуле, от которого она не отказывается. Что же это означает? Ах, Падший, вот что: она делает что должна, но твоя жизнь не в ее руках.

  Да, я вижу.

  Падший, твоя жизнь в руках убийцы малазанских морпехов и панцирников.

  Твоя жизнь в моих руках.

  И скоро она пошлет нас особым путем.

  В Малазанской Книге Павших историки опишут наши страдания, говоря о них, как о муках служителей Увечного Бога. Как о чем-то... подобающем. Видя со стороны наш "фанатизм", они забудут, кто мы были, думая лишь о том, чего мы достигли. Или не сумели достигнуть.

  И упустят самую гребаную суть.

  Падший, мы ВСЕ твои дети".

Глава 12