Увеличительное стекло

Металлические шкафы с документами и запертый кабинет Бострома становятся более понятны, но тем не менее.

— Это не по моей части. Такие дела быстро не делаются.

Ага, похоже, за Вильямом наблюдают, а я сижу здесь именно поэтому — белый гость-незнакомец из другого города заинтересовал следивших.

— Это все, конечно, звучит… настораживающе, но на самом деле мне все равно, чем он зарабатывает на жизнь и кто его босс. Я хочу только разобраться, что произошло с его сыном.

— Ага. — Корман выуживает из бумаг на столе конверт и толкает его по столу ко мне.

Последний раз, когда при мне полицейский так делал, внутри были фотографии тела.

— И кто жертва? — спрашиваю я, не прикасаясь к конверту.

Корман понимающе усмехается и кивает.

— Не первый раз общаетесь с полицейскими? Жена Вильяма. Он рассказывал, как она погибла? — Коп смотрит на меня, ожидая, что я скажу что-нибудь или возьму конверт.

Несмотря на всю мою сдержанность, с моим-то любопытством шансов не влезть в этот конверт у меня ровно ноль. Я достаю фотографию, в чем тут же раскаиваюсь. На ней молодая чернокожая женщина в луже крови, с пулевыми отверстиями в груди и голове.

— Это произошло за год до пропажи Кристофера. Тело нашли в одной из каморок клининговой компании в Линвуде, на самом деле там считали черную наличность. В газетах написали, что это был налет конкурирующей группировки.

— Но вы так не считаете? — говорю я, хватая наживку.

— Деньги принадлежали Джастису, в этом мы практически уверены. Но полагаем, что налет, в процессе которого погибли три человека, заказал он сам.

— Зачем?

— Потому что они его обворовывали.

— Жена Вильяма воровала у его главного клиента?

— Бренда, ее звали Бренда, и да, воровала. Более того, мы подозреваем, что Вильям об этом знал.

Я пытаюсь уместить эту мерзость в голове.

— Но вы говорите, что Вильям все еще работает на Мэтиса.

— Ага. Он прекрасно понимает, что на фото мог быть его собственный труп. Он облажался перед Мэтисом, и ему преподали урок. Почему Вильям не сорвался? Может быть, боится. Или не может до конца поверить, что именно Мэтис заказал убийство. Или между Вильямом и Брендой было уже сильно не все в порядке, черт его знает. Они тогда плотно сидели на наркотиках и были далеко не образцом примерного поведения. Да может, вообще, он сам стрелял.

Корман наблюдает за моей реакцией на эти слова. Но я не могу представить Вильяма хладнокровным убийцей. Да, подумать тут есть о чем, но к причине моего приезда сюда ничего из этого отношения не имеет.

— Но у нас все-таки остается пропавший ребенок. Или он тоже воровал у Мэтиса? — спрашиваю я с сарказмом.

— Я думаю, что он пропал, потому что у него были очень хреновые родители.

Несмотря на то, что идея участия Вильяма в убийстве жены вызывает у меня двойственную реакцию, представить, что он продолжил работать на Мэтиса, подозревая того в убийстве сына, я решительно не могу. Под тонким слоем спокойствия и холодного расчета я вижу человека на грани. Не думаю, что он мог спокойно пережить, как у него отнимают самое дорогое, что осталось в жизни.

— У вас есть дети? — спрашивает Корман.

— Нет, — отвечаю я. Само понятие для меня пока чуждо.

— Тем не менее думаю, вы можете представить, как сделали бы все, чтобы отомстить, если вашему ребенку причинили бы вред. И есть только один фактор, который мог бы этому помешать, — вина. Если бы вы знали, почему это произошло. Вы бы так и мучили сами себя, уходя в эмоциональный штопор. Вильям ищет объяснение произошедшему в чем угодно, кроме своих действий. Это для него слишком.

— Короче, вы хотите сказать, что это — дело ОПГ?

— Это рабочая версия.

— Тогда ответьте мне на один вопрос…

— Давайте!

— Что именно, черт подери, случилось с Кристофером? Можно наклеить ярлык «дело ОПГ» или «это все из-за наркотиков», но преступление этот ярлык не раскрывает. Факты остались фактами: кто-то похитил ребенка, и мы не знаем кто.

Корман воспринимает это спокойно. Он просто двигает ко мне толстую стопку папок.

— Выбирайте.

Он вытаскивает наугад папку и открывает ее. На первой странице фотография мрачного мужика с татуировкой в виде гранаты на лице.

— Как насчет Донала Мало́го? Три доказанных убийства, как минимум десяток нападений со стрельбой отсюда до Лас-Вегаса.

Другая папка.

— Или вот, Чемчи Парк. Отличный парень. Грохнет даже рыбок в аквариуме. Или Джейсон Карвер. Застрелил двух десятилеток на утреннике. И их тут таких полно. Кто-то работает на Мэтиса, кто-то просто вольный стрелок, и каждый мог убить Кристофера.

— А где тело?

— Может, в старой цистерне в Бейкерсфилде, а может, в печи. Вполне вероятно, что от мальчика в буквальном смысле не осталось и пыли. А может, и правда, Мэтис тут ни при чем. Может, наоборот, конкуренты хотели отправить ему самому послание, убив ребенка относительно важного сотрудника. Что я хочу сказать…

— Вы хотите сказать, что у вас есть тысяча причин наплевать на это дело. Я понял. Для себя вы уже все раскрыли — только осудить и посадить некого.

Я раскладываю перед собой открытые папки потенциальных подозреваемых и всматриваюсь в лица на фотографиях.