Уверение Фомы. Рассказы. Очерки. Записи

Холод накапливался. Он колом стоял параллельно позвоночнику, и при малейшем движении Олег ощущал потрескивание.

– Лыльский, могильщикам платим мы или они? – Свинарь почти подпрыгивал от озноба.

– Вроде бы мы.

– А што давать?

– Договаривались – сотню. Еле уговорили! «Нам сегодня – ещё две могилы!.. А земля мёрзлая!»

– Интелесно, почему они с полтыщи не залядили? Можно ш с людей велёвки вить!

«Скажи-ка, дядя, ведь не даром?»

А зубы уже затеяли стук.

По заснеженной аллее, меж старых кладбищенских плит, памятников и крестов вела свежевытоптанная тропинка. Процессия сразу раскололась, и дальше двигались поодиночке. Олег теперь нёс венок сам, а впереди, почему-то по целине, прыгал Андрей.

Со снежными эполетами на гранитных плечах, в шапках, сдвинутых на надбровья, строго глядели кресты, с вертикальных плит взирали выцветшие фотокарточки, барельефы.

Над глиняной кучей мелькали две лопаты, и к ногам двух молодых мужиков, которые стояли, засунув руки в карманы тёплых курток, летели смёрзшиеся светло-коричневые комья. Там, в яме, интенсивно вкалывали их товарищи. Заканчивали. Железо лопат дзинькало по откосам, и звон морозно скакал меж глыбами надгробий. Свежая эта могила, втиснувшаяся под чью-то родственную оградку, сначала Олегу была видна, но прибывавшие и прибывавшие постепенно оттеснили его за другие могилы. Венок передали туда, к гробу, который уже стоял на табуретках в снегу.

– Весело живется ребятам, – Андрей кивнул на аскетичную девятиэтажку, одиноко торчавшую за забором кладбища. – Общага универа. А там, справа, – детский сад. Бывал тут?

С первых аккордов – вразнобой, но потом все единей, монолитней, трубы взвили вечного Шопена, сорвав с веток тяжёлых напудренных ворон и заглушив шепотки, сморкания, лопатный звяк и редкие вскрики далёких автомобильных гудков. В пустых ветвях дерев низко стыло седое небо. «Тумб! Тумб! Тумб!»

– Товарищи! – Глухо выдохнул в контрастную послесонатную тишину секретарь партбюро отдела Дрицун. – Сегодня мы провожаем в последний путь коммуниста, ветерана войны и труда, замечательного человека, Алексея Глебовича Ломовских. Талантливый руководитель производства, отличный специалист, автор многих изобретений, активный общественник, Алексей Глебович Ломовских прожил яркую, насыщенную жизнь. Бок о бок с нами, среди нас. Будучи инвалидом Великой Отечественной войны, Алексей Глебович Ломовских более тридцати пяти лет, от самых истоков нашего предприятия, отдавал все свои силы производству и общественной деятельности. За бой, за труд Родина неоднократно награждала его орденами и медалями. Вот они – на красном… Сегодня мы скорбим и прощаемся с тобой, наш дорогой друг, наставник, товарищ по партии… Траурный митинг, посвященный памяти Ломовских Алексея Глебовича, объявляется открытым. Слово предоставляется председателю заводского Совета ветеранов подполковнику в отставке Легейде Гнату Панасовичу.

– Товарищи! Неумолкаемы боль и скорб наши. Ушол з жизни наш друх и соратник Алексей Глебович Ломовскых. Не старисть, товарищи, уносит друзей наших. Це – война, товарищи. Война! – зычный голос набирал силу, креп. – Семнадцятилетним хлопцем з девьятого класу ушол Алексей на фронт. Геройски бил врага на Северном Кавказе наводчик сорокапъятимиллиметрового орудия Алексей Ломовскых…

«…ма-аленькая дырочка возле уха. Поверишь, сразу – наповал. Тока что шёл слева, рассказывал про деревню свою, и уже – нету. Отстань он на полшага, и не его, а меня бы шальная сковырнула…»

«…чания института инвалид войны, коммунист Ломовскых по направлению райкома партии принял участь в строительстве нового завода, на котором и остался потом работать. Инженер, начальник цеха, затем главный инженер. Всё это время Алексей Глебович не прекращал заниматься рационализаторьскою…»

«…выскочил из окопа и побёг за котелком. По траншее – далеко, так я, дурак, поверху, напрямки. В блиндаже слышу – шось жахнуло. Крепко так жахнуло, всерьёз. Возвращаюсь, а там – воронка дымится. Ни клочочка от пацанов не осталось. Ни пуговички, ни хрена. Весь мой орудийный расчёт… Ты говоришь, случай…»

«…будем помнить тебя, товарища по оружию, неутомимого борця за коммунистические идеалы, замечательного чоловика! Прощай!»

Там, возле гроба, возникло какое-то шевеление и над головами полыхнул одиночный женский всхлип.

– Слово предоставляется заместителю председателя заводского отделения Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов ВОиР – товарищу Мышкису Менделю Зельмановичу.

Речь товарища Мышкиса была слышна глухо и невнятно. Иногда всплескивали «талантливый инженер-конструктор», «у истоков отечественного приборостроения», «с общим экономическим эффектом…»

– Он что, из могилы говорит? – чёрно шутнул кто-то позади Олега.

Монотонное журчание голоса временами прерывалось краткими паузами, и тогда до Олега долетали далёкие, еле различимые «в последний путь», «наш дорогой товарищ», «в минуты скорби». Там, за деревьями и оградами, тоже с кем-то прощались.