Увертюра к смерти

Но почему-то Дина не очень хотела открыто принять миссис Росс в союзницы. Она чувствовала в душе неприязнь к ней, и это открытие удивило и смутило ее. Она считала себя мятежницей. И как мятежница она должна была одобрить Селию Росс. Для Дины мисс Прентайс и мисс Кампанула были олицетворением всего посредственного, глупого и допотопного. Селия Росс намеренно дала бой этим двум леди и выиграла первый раунд. Тогда почему Дина в глубине души не считала ее своей союзницей? Она предположила, что, возможно, по-своему не любит эту женщину и не доверяет ей. Это чувство было инстинктивным, и оно расстроило и озадачило ее. Как будто кто-то невидимый запрещал ей идти навстречу новой дружбе. Она не нашла в себе сил изобразить на лице дружелюбную улыбку, почувствовала, что краснеет от смущения, и быстро проговорила:

— Как нам быть с музыкой? Нам понадобится увертюра и антракт.

И этим сказанным Диной словам суждено было стать отправной точкой того события, которое вскоре поглотило Пен-Куко и превратило изящную комедию в странную, постыдную драму.

Глава 4 О музыке

1

Как только Дина произнесла эти роковые слова, каждый из тех, кто находился в этот момент за столом в кабинете Пен-Куко, подумал о прелюдии Рахманинова до диез минор, и у всех, за исключением мисс Кампанула, душа ушла в пятки. Потому что эта прелюдия была «фирменным блюдом» мисс Кампанула. В Пен-Куко она пользовалась исключительным правом исполнять это произведение. Она играла его на всех церковных мероприятиях, она играла его во время званых обедов у себя дома, она играла его и в других домах, если хозяйка оказывалась достаточно храброй женщиной. Когда бы в Пен-Куко ни возникал вопрос об исполнении музыкального произведения, мисс Кампанула всегда предлагала свои услуги и в очередной раз раздавались три торжественных начальных аккорда: «Бом! Бом! Бом!» Ступня мисс Кампанула опускалась на левую педаль, и за этим следовали яростные музыкальные конвульсии. Она даже исполняла соло на органе, когда органист господин Витерс уехал в отпуск. Ее сфотографировали сидящей за инструментом, с нотами произведения Рахманинова на пюпитре. Все ее друзья получили на Рождество такие фотографии. Та, что получил ректор, была вставлена в рамку, и он не очень понимал, что должен с ней делать. Так было до тех пор, пока три года назад в Пен-Куко не приехала Элеонора Прентайс. Но мисс Прентайс также принадлежала к тому поколению, которое гувернантки обучили игре на фортепьяно, и ей также хотелось, чтобы от нее ожидали исполнения какого-либо музыкального произведения. Ее «piece de resistance»[3] была «Венецианская сюита» Этельберта Невина, которую она играла с плохо скрываемой неуверенностью, и при этом аккорды аккомпанемента никогда не звучали синхронно со слащавыми нотами основной мелодии. Борьба между двумя леди обострялась на приходских праздниках, субботних службах в школе и на вечеринках, хотя внешне они демонстративно объединялись в осуждении радиопередач и притворялись, что их связывает именно музыка.

Поэтому, когда Дина с беспокойством спросила: «Как нам быть с музыкой?» — обе мисс насторожились.

Мисс Прентайс сказала:

— Да, конечно. Не сможем ли мы как-нибудь между собой разобраться? Будет ведь гораздо приятнее, если мы сохраним наш маленький кружок, не так ли?

— Боюсь, что мой бедный разум находится в некотором смятении, — начала мисс Кампанула. — Похоже, что все решилось без предварительной подготовки. Если я ошибаюсь, вы должны меня поправить, но, насколько я поняла, некоторые персонажи этой восхитительной комедии… кстати, это ведь комедия?

— Да, — сказал Генри.

— Благодарю. Так вот, насколько я поняла, некоторые персонажи появляются на сцене только во втором акте. Конечно я не знаю, что это за персонажи, так как я еще не видела пьесы.

Книгу тут же передали мисс Кампанула в сопровождении поспешных и невнятных извинений. Мисс Кампанула сказала:

— О, спасибо. Не позволяйте мне быть такой эгоисткой. Я существо спокойное.

Когда мисс Кампанула игривым тоном называла себя словом «существо», это обычно означало, что она не в духе. Все, чуть ли не в один голос, сказали:

— Что вы, что вы! Пожалуйста, возьмите.