Увертюра

Девочка появилась на кухне тихо, как тень. И сама она походила на тень: тоненькая, бледная, русоволосая, сероглазая. На вид не старше лет двенадцати, но высокая: когда Лина обняла дочь, русая макушка уткнулась матери в нос.

— Да что ты, что ты! — забормотала Лина. — Ты ж моя главная помощница. Не слушай, это я так, в сердцах.

Магда, значит… Похоже, «маманя покойная» передала Лине пристрастие к необычным именам. Тимофей, Макар, Филипп и — Магда. Ах да, еще и Харитон!

— Лина, где Харитон сейчас, вы не знаете?

— Звонил однажды, — вздохнула та, — через неделю, что ли, как из дому ушел, сказал, что жив-здоров, все в порядке, можно за него не беспокоиться. Вроде и расстраиваться перестал, что в этот институт музыкальный его не взяли. И слава богу, что не взяли! Что это за работа для мужика — на пианине тренькать! Вон, полюбуйся, целый шкаф сплошных нот!

Комнатка справа от прихожей была крошечная, не больше десяти метров. В одном углу разместилось пианино, в профиль похожее на черного безголового тираннозавра, в противоположном, ближе к окну — застеленная «тигровым» пледом тахта с высоким «пеналом» в головах, напротив нее — потертый письменный стол. Между столом и пианино втиснулось то, что Лина назвала шкафом — узкий стеллаж, большую часть которого занимали, судя по формату и корешкам, действительно ноты. Два стула — один возле письменного стола, другой возле пианино, в котором Арина узнала «Аккорд», на котором сама когда-то играла свои первые гаммы.

— Ну пианино-то вы ему все-таки купили, — проговорила она неуверенно — мало ли какие обстоятельства были в этой семье десять лет назад. Может, учить Харитона музыке хотел его отец (где он сейчас, кстати?), а сегодня у Лины все заботы — поставить на ноги всех детишек. До музыки ли тут?

— Какое там! На какие бы шиши? Тут на хлеб не всегда хватает. Борис купил. Это дядька Тошкин. Двоюродный. И за школу за музыкальную он платил. А чего ему? Он на своей вахте такие деньжищи заколачивает! Лучше бы обувку детям купил. Где там! Тошка ему какая-никакая, а родная кровь, а мы так, сбоку припека.

Она щелкнула по узкой черной крышке:

— Вот продать бы пианину эту. Так ведь Борька меня со свету сживет. Вот и стоит, только место занимает.

— Я на нем играть буду! — Магда встала перед инструментом, словно заслоняя его от посягательств. — Вика Федоровна…

Мать перебила:

— Да откудова ж у меня деньги Вике Федоровне платить!

— Она так со мной заниматься станет! Ну, может, по хозяйству помогу, полы там помыть, суп сварить, она старенькая уже, трудно ей.

— Это она, значит, себе бесплатную прислугу хочет заполучить?

— Не бесплатную. Она со мной заниматься будет, она говорит, что у меня слух абсолютный! Как у Тошки! И пальцы музыкальные! — девочка пошевелила растопыренными пальцами, действительно длинными и очень гибкими.

— Вика Федоровна — это кто? — спросила Арина.

— Соседка наша, — объяснила Лина. — В третьем подъезде живет. До пенсии в музыкальной школе вроде работала, а после так. Ученики к ней прямо домой ходят. Это она Тошку с панталыку сбила. Борису про его способности наплела, а тот и рад.

— А я все равно выучусь! И буду на сцене, в красивом платье, и все будут мне хлопать!

— Да учись, я разве против? Может, будешь, как Вика Федоровна, учеников в дом водить. Беспокойство, зато кусок хлеба верный. Ох, что ж это я, там же все выкипит! — и она исчезла со стремительностью, которой трудно было ожидать от столь пышного тела.

Магда так и стояла спиной к пианино — словно защищая.

— А это кто? — Арина показала на приколотый над письменным столом снимок: парень держал на руках хохочущую девушку. С точки зрения художественности снимок был хорош — пятна солнца и теней от нависшего сбоку клена словно бы тоже смеялись: лето, солнце, веселье, праздник… счастье. Но как фотодокумент, огорченно вздохнула Арина, снимок никуда не годился. И ракурс, и сюжет, и освещение делали участников праздника практически неузнаваемыми.

— Так это Тошка и есть!

— А девушка?

Девочка помотала головой.

— Он не говорил. Только однажды… сказал, что это его Слава.

— Слава? То есть ее так зовут?

— Не знаю. — Магда пожала плечами. — Наверное…

— А ты не запомнила, что он готовил к прослушиванию в консерватории?

— Он меня выгонял. Не, я слушала, у нас балкон длинный, на две комнаты, удобно. Только я ж не умею пока.

— Ну хоть напеть сможешь?

Магда помычала немного: та-тати-тара-ра-ри. Мелодия в ее исполнении звучала не слишком отчетливо, но это совершенно точно было не «фа-до-ля-ре-ми-ми-ми».

Арина вгляделась в снимок на стене. Девушка смеялась так упоенно, что увидеть за этой «маской комедии» реальное человеческое лицо было трудновато. Лицо же Харитона и вовсе скрывалось за пышными волосами девушки и косо падающей тенью.

— Если хотите, я могу вам ее в электронной форме дать, — неожиданно предложила Магда и добавила, опустив глаза. — Я пересняла. Потихоньку. Думала, он его с собой заберет, а он оставил. Надо? — она вытащила из заднего кармана джинсов смартфон. — У меня тут…